Эрагон. Возвращение

– Гальбаторикс за последние сто лет причинил всем куда больше страданий и бед, чем при всем своем старании могли бы совершить люди на протяжении жизни одного поколения. Он тем и отличается от обычных тиранов, что ждать его смерти бессмысленно: он ведь может править веками, тысячелетиями, преследуя и терзая своих подданных, пока кто-нибудь не остановит его. Если ждать еще, он станет слишком силен и сможет напасть на гномов и на эльфов и постарается уничтожить или поработить оба великих народа. А кроме того… – Эрагон почесал ладошку о край столешницы, – его необходимо остановить и уничтожить потому, что у него хранятся два последних драконьих яйца, ибо это единственный способ спасти племя драконов.

Настойчивое дребезжание крышки на закипевшем чайнике ворвалось в их беседу, становясь все громче. Оромис встал, снял чайник с плиты и налил чаю, заваренного черничным листом.

– Значит, – сказал он, – теперь ты понимаешь.

– Да, понимаю. Но радости при этом никакой не испытываю.

– А ты и не должен испытывать радость. Зато теперь можно быть уверенным, что ты не свернешь с пути, даже если столкнешься с несправедливостью или жестокостью варденов по отношению к другим людям. Эти издержки неизбежны. И нельзя допускать, чтобы нас – тебя! – поглотили сомнения и страхи в тот момент, когда важнее всего сила и сосредоточенность. – Оромис, сцепив пальцы, смотрел куда-то в темные глубины своей чашки, словно изучая что-то у нее на дне. А потом вдруг спросил: – Скажи, Гальбаторикс, по-твоему, носитель зла?

– Конечно!

– А как ты думаешь, он сам себя таковым считает?

– Нет, вряд ли.

Оромис соединил кончики растопыренных пальцев и слегка постучал ими друг о друга.

– В таком случае, ты и Дурзу должен считать воплощением зла, так?

В памяти Эрагона сразу всколыхнулись отрывочные картины, возникшие перед его мысленным взором в результате той связи, что возникла между ним и Дурзой во время их поединка в Тронжхайме. Именно тогда Эрагон и узнал, как юный шейд по имени Карсаиб был пленен духами, которых сам же и вызвал, дабы отомстить за смерть своего наставника Хаэга.

– Сам по себе он, по-моему, воплощением зла не был, – задумчиво промолвил Эрагон. – Его заставили служить злу те духи, что им управляли.

– Ну а ургалы? – спросил Оромис, прихлебывая чай. – Они-то уж настоящее воплощение зла, верно?

У Эрагона даже костяшки пальцев побелели, так сильно он сжал ложку.

– Когда я думаю о смерти, я вижу перед собой лик ургала. Они хуже диких зверей. То, что они сделали… – Он покачал головой не в силах продолжать.

– Интересно, а что бы ты сказал о людях, если бы единственное, что тебе довелось узнать о них, – это как они ведут себя во время сражения на поле брани?

– Но это же не… – Эрагон вздохнул. – Нет, это совсем другое. А вот ургалов давно пора стереть с лица земли – всех до единого!

– Даже их самок и детенышей? Тех, что не принесли тебе ни малейшего вреда и вряд ли когда-либо принесут? Неужели ты и невинных тоже истребил бы и тем самым обрек всю расу на исчезновение?

– Они бы нас не пощадили, будь у них такая возможность!

– Эрагон! – горестно воскликнул Оромис. – Я бы никогда больше не хотел слышать подобные аргументы из твоих уст! Чей-то еще поступок – тем более всего лишь возможный! – отнюдь не означает, что и ты должен поступать так же. Так может рассуждать лишь тот, кто обладает неразвитым и ленивым умом! Ты понял меня?

– Да, учитель.

Эльф поднес кружку к губам и долго пил, не сводя ясных глаз с Эрагона.

– А что ты вообще знаешь об ургалах? – спросил он.

– Я знаю их сильные и слабые стороны, знаю, как их можно убить. А больше мне ничего знать и не нужно.

– А почему они так ненавидят людей и воюют против них, ты знаешь? Знаешь их историю, их предания или то, как они живут?

– А разве это имеет значение?

Оромис вздохнул:

– Запомни, Эрагон, в определенные моменты жизни твои враги вполне могут стать твоими союзниками. Такова природа вещей.

Эрагону спорить не хотелось. Он мешал ложечкой чай в кружке до тех пор, пока в темной жидкости не появилась воронка с белой пеной по краям.

– Так что же, Гальбаторикс именно в такой момент и призвал ургалов к себе на службу?

– Мне кажется, это не самый лучший пример. Но ты прав.

– Довольно странно, что он так приблизил ургалов к себе. В конце концов, именно они ведь убили его дракона. А как гнусно он расправился с Всадниками? Хотя уж они-то совсем не были виноваты.

Оромис вздохнул:

– Гальбаторикс, возможно, и безумен, но все равно хитер как лиса. Я думаю, план его заключался не только в том, чтобы использовать ургалов для уничтожения варденов и гномов – а также и всех прочих, если бы ему удалось победить при Фартхен Дуре, – тем самым убрав со своего пути по крайней мере двух главных своих врагов, но и в том, чтобы настолько ослабить самих ургалов, чтобы полностью подчинить их себе.