Еретики Дюны

Грязный тлейлаксианец!

Это чудесное превращение стало делом рук старухи с блестящими серо-зелеными глазами.

– Теперь ты Мастер Тлейлаксу, – сказала она. – Твое имя Возе. Проводник доведет тебя до следующего места. При встрече с чужими обращайся к нему, как к лицеделу. В остальном беспрекословно выполняй все его требования.

Ночью его вывели из пещеры, провели по длинному узкому, скрытому от посторонних пучками водорослей проходу в скалах и вытолкнули в холод темной ночи и в руки незнакомого рослого человека в толстой зимней одежде.

Позади Дункана раздался приглушенный шепот: «Вот он, Амбиторм, бери его».

Проводник заговорил с тем же гортанным выговором:

– Следуй за мной.

Амбиторм пристегнул к поясу Дункана короткий шнур, другой конец которого пристегнул к собственному поясу. После этого проводник помог Дункану поправить очки прибора ночного видения, и они двинулись в путь. Шнур натянулся.

Дункану сразу стало ясно назначение шнура: он был нужен не для того, чтобы не потерять друг друга, – нет, видимость была прекрасной. Шнур нужен был для того, чтобы без промедления свалить Дункана на землю при появлении опасности. Не придется даже отдавать команду.

За время долгого пути они не один раз пересекали замерзшие ручейки и речки равнины. Сквозь густую растительность скупо проникал свет лун Гамму. Наконец они вышли на открытое дикое место, земля была покрыта серебрящимся в свете луны снегом. Проводник вел Дункана по звериной тропе, окаймленной высоким, в два человеческих роста, кустарником. Эта дорога была даже шире, чем тот проход, с которого началось их путешествие. Свет почти не проникал к земле, покрытой мягким ковром сгнившей растительности. Дункан полной грудью вдохнул грибной дух разлагающейся растительной жизни. В окулярах прибора ночного видения эта растительность казалась бесконечной. Шнур, пристегнутый к поясу Дункана, казался воплощением призрачной связи с чуждым миром.

Амбиторм был не склонен к разговорам.

Он сказал «да», когда Дункан уточнил его имя, добавив: «Не разговаривай».

Долгое ночное путешествие действовало Дункану на нервы. Ему не нравилось вынужденное возвращение к собственным мыслям. От старой Гьеди Один не осталось ничего. Расстилавшаяся вокруг местность ничем не напоминала планету его ранней юности, когда он еще не был гхола. Удивительно, как Амбиторм мог выучить этот маршрут и запомнить его. Все эти звериные тропы так похожи друг на друга.

От монотонного бега мысли Дункана начали блуждать.

Должен ли я разрешать Сестрам Общины использовать себя? Что я им должен?

Он вспомнил о Теге, храбреце, который позволил спастись им с Луциллой.

Я сделал то же самое для Пауля и Джессики.

Это связывало его с Тегом и наполняло душу невыразимым горем. Тег был верен Общине Сестер. Он купил и мою верность им ценой своего мужественного поступка.

Черт бы побрал этих Атрейдесов!

Благодаря ночной нагрузке Дункан многое узнал о своей новой плоти. Как же молодо его новое тело! Еще один крен в воспоминания и снова Дункан вспомнил тот последний в своей настоящей жизни момент: топор сардаукара, врезающийся в его череп, – боль и сильная вспышка света перед глазами. Осознание смерти, а потом… потом ничто, вплоть до жизни с Тегом во дворце-невидимке Харконненов.

Дар другой жизни. Больше ли это, чем дар чего-то менее значимого? Атрейдесы требовали за это платы.

Непосредственно перед рассветом Амбиторм привел Дункана к ручью и повел по руслу. Холод обжег ноги Дункана, обутые в водонепроницаемые тлейлаксианские ботинки. В холодной воде отражались серебристые в лучах предрассветной луны кусты.

День застал их выходящими на крутой склон холма по широкой звериной тропе. Тропа привела их к широкому каменному уступу возле зубчатой скалы. Амбиторм провел Дункана через увядшие сухие кусты, покрытые снежными шапками. Он отцепил шнур от пояса Айдахо. Прямо перед ними открывалась расщелина в скале – это не была настоящая пещера, но здесь можно было спрятаться от холодного, пронизывающего ветра, сдувшего снег с уступа.

Амбиторм подошел к расщелине и, очистив площадку от грязи и плоских камней, освободил вход в небольшое углубление. Вытащив из углубления какую-то вещь, он принялся колдовать над ней.

Присев на корточки под навесом, Дункан, пользуясь случаем, стал рассматривать своего проводника. У Амбиторма было круглое лицо, туго обтянутое темно-коричневой, словно продубленной, кожей. Да, это вполне мог быть и лицедел. В углах глаз виднелись глубокие морщины. Отметины времени покрывали все лицо – углы рта, брови и лоб, плоский нос и подбородок.

От черного предмета в руках Амбиторма начали распространяться аппетитные запахи.

– Сейчас мы перекусим и снова пойдем, – сказал проводник.