Эркюль Пуаро

Тут его внимание привлек какой-то звук, раздавшийся рядом. Мистер Баббингтон поднялся с кресла и стоял, покачиваясь, лицо у него свело судорогой.

– Смотрите! – сказала Эгг своим звонким голосом.

Разговоры смолкли, и все взоры устремились на нее.

– Смотрите, – повторила она, не замечая, что леди Мэри, встав с места, предостерегающе подняла руку. – Мистеру Баббингтону дурно.

Сэр Бартоломью поспешно подошел к пастору и, осторожно поддерживая, повел его к дивану, стоявшему у стены. Все столпились вокруг, наперебой предлагая свою помощь.

Стрейндж стоял, склонившись над мистером Баббингтоном. Минуты две спустя он выпрямился и покачал головой. Понимая, что нет смысла ходить вокруг да около, доктор коротко сказал:

– К сожалению, он мертв.

Глава 3

СЭР ЧАРЛЬЗ СОМНЕВАЕТСЯ

– Саттертвейт, можно вас на минуту, – сказал сэр Чарльз, выглянув из комнаты.

Прошло уже часа полтора.

Потрясенные свидетели ужасного события с трудом приходили в себя. Леди Мэри вывела рыдающую миссис Баббингтон из гостиной и увезла домой. Мисс Милрей принялась деловито названивать по телефону. Прибыл местный доктор и взял на себя все хлопоты. Гости наскоро пообедали и, по молчаливому уговору, разошлись по своим комнатам. Мистер Саттертвейт тоже направился было к себе, когда сэр Чарльз его окликнул, выглянув из гостиной.

Подавляя легкую дрожь, мистер Саттертвейт переступил порог комнаты. Он был уже далеко не молод, и вид смерти наводил на него грусть... Наверное, он и сам скоро... нет, к чему эти мысли... «Пожалуй, лет двадцать я еще проскриплю», – подумал он, подбадривая себя.

В гостиной, кроме сэра Чарльза, был только Бартоломью Стрейндж. Увидев мистера Саттертвейта, он одобрительно кивнул.

– Он-то нам и нужен, – сказал доктор. – На него можно положиться. Умен и опытен.

Мистер Саттертвейт опустился в кресло рядом с доктором. Сэр Чарльз нервно расхаживал по комнате. На этот раз он забыл, как следует ходить старому морскому волку, и походка у него была самая что ни на есть сухопутная.

– Чарльз считает, что тут что-то неладно, – сказал сэр Бартоломью. – Я говорю о смерти несчастного Баббингтона.

Мистер Саттертвейт подумал, что доктор неудачно выразил свою мысль. Естественно, «неладно». А как же иначе назвать то, что тут случилось? Или же Стрейндж вкладывает в эти слова какой-то иной смысл?

– Все это ужасно, – осторожно начал мистер Саттертвейт. – Совершенно ужасно, – добавил он, почувствовав, как у него снова по спине пошли мурашки.

– Гм, разумеется, ужасно, – согласился доктор, в голосе которого едва заметно проскальзывали нотки профессионального равнодушия.

Сэр Чарльз, метавшийся из угла в угол, внезапно остановился.

– Толли, вы когда-нибудь видели, чтобы человек вот так просто взял и умер?

– Нет, – ответил, подумав, сэр Бартоломью. – Нет, не видел. – Впрочем, мне не так уж часто приходится видеть смерть, как вам могло бы показаться. Обычно у невропатологов пациенты не умирают. Они живут и здравствуют, принося нам доход. Не сомневаюсь, МакДугал видит смерть гораздо чаще, чем я.

Доктор МакДугал, которого вызвала мисс Милрей, был самым известным врачом в Лумауте.

– МакДугал не видел, как умирал мистер Баббингтон. Когда доктор приехал, он уже был мертв. Что МакДугалу известно? Только то, что могли ему рассказать мы... и вы, – говорил сэр Чарльз. – Он считает, что это апоплексический удар, что Баббингтон был стар и не слишком здоров. Такое объяснение меня не устраивает.

– Его, вероятно, тоже, – буркнул сэр Бартоломью. – Однако доктор в любом случае обязан хоть что-то сказать. Апоплексический удар очень подходящий диагноз – по существу, он может означать что угодно, но для непрофессионалов звучит весьма убедительно. К тому же Баббингтон действительно был стар и в последнее время жаловался на недомогание, его жена сказала нам об этом. Возможно, он и сам не подозревал, насколько серьезно болен.

– Был ли это типичный приступ, или удар, или как там еще вы его называете?

– Типичный в каком смысле?

– Ну, типичный для какой-то известной вам болезни.

– Если бы вы изучали медицину, – сказал сэр Бартоломью, – вы бы знали, что типичных случаев почти не бывает.

– На что вы, собственно, намекаете, сэр Чарльз? – спросил мистер Саттертвейт.

Картрайт ничего не ответил. Просто махнул рукой. Стрейндж усмехнулся:

– Да он и сам не знает. Такова уж его природа – вечно все драматизирует.

Сэр Чарльз с укором посмотрел на доктора. Лицо у него стало замкнутое и сосредоточенное. Он покачал головой и, казалось, погрузился в глубокое раздумье.

«Кого же он сейчас мне напоминает?», – мучительно гадал мистер Саттертвейт, глядя на сэра Чарльза. – Ага, вот оно что – Аристид Дюваль, директор Секретной службы, распутывающий головоломные хитросплетения тайного заговора. Да, несомненно, он невольно уже начал прихрамывать, как Аристид Дюваль, известный среди друзей под именем «Хромой».

Между тем сэр Бартоломью, призвав на помощь здравый смысл, подвергал смутные подозрения сэра Чарльза безжалостному анализу.