Эркюль Пуаро

– Да, были. Правда, теперь мы с ним все время ссоримся. Он вступил в дело к своему дяде и стал, как бы это сказать, какой-то пресный, что ли. Правда, уверяет, что бросит службу и займется журналистикой – он неплохо пишет. Но я не верю в эти разговоры. Он хочет одного – разбогатеть. Это так противно, по-моему. Вы не согласны, мистер Саттертвейт?

Он был растроган ее молодостью, ее детской самоуверенностью...

– Голубушка, – сказал он, – на свете так много противного! Так много противных людей, одержимых не только мыслью о деньгах.

– Да, правда, люди по большей части просто свиньи, – с готовностью согласилась Эгг. – Вот почему я так горюю по мистеру Баббингтону. Понимаете, я его очень любила. Он меня готовил к конфирмации, да и вообще... И хотя во многом это, конечно, ахинея, но у него так славно все получалось. Видите ли, мистер Саттертвейт, я на самом деле исповедую христианскую веру, не в такой степени, конечно, как мама – она не расстается с молитвенником, не ленится ни свет ни заря ходить к службе и все такое прочее. Нет, у меня это скорее от ума. И потом, христианство это же историческое явление. Церковь засорена павликианской ересью... вообще там такая неразбериха. Но само христианское вероучение, по-моему, правильное. Поэтому я не могу, как Оливер, принять социалистическую идею. На самом деле наши взгляды во многом схожи – общественная собственность и все такое прочее, однако разница состоит в том, что... впрочем, хватит об этом. Просто Баббингтоны – настоящие христиане. Не суют нос в чужие дела, никого не осуждают, ко всем добры и терпимы. Они пользуются здесь всеобщей любовью... Кроме того, Робин...

– Робин?

– Это их сын... Его убили в Индии... Мне... я была им увлечена.

Эгг прищурилась и устремила взгляд вдаль, на море...

Потом встрепенулась, возвращаясь мыслями к настоящему, к мистеру Саттертвейту.

– Теперь вы понимаете, почему я так мучаюсь. А вдруг мистер Баббингтон умер не своей смертью, представьте только...

– Дитя мое! Послушайте...

– Вы же понимаете, как странно все получилось. Ужасно странно!

– Но вы только что говорили, что у Баббингтонов просто не могло быть врагов!

– В том-то и дело! Невозможно представить себе хоть сколько-нибудь правдоподобный мотив...

– Опять вы за свое! Ведь в коктейле ничего не обнаружили.

– А если ему что-то впрыснули под кожу?

– Ну, конечно, яд, которым индейцы в Южной Америке пропитывают стрелы! – подхватил мистер Саттертвейт с добродушной насмешливостью.

Эгг хмыкнула.

– Точно. Яд, не оставляющий следов. Видно, вам все это кажется детской выдумкой. Погодите, придет день, когда вы поймете, что мы правы.

– Кто это «мы»?

– Сэр Чарльз и я. – Эгг немного покраснела.

Мистер Саттертвейт, как истинный сын своего времени, когда в каждом доме в книжном шкафу можно было найти «Мудрые мысли на все случаи жизни»,

тотчас вспомнил строки из Теннисона:

«Годами вдвое старше, чем она,

Шрам на лице обветренном и темном.

Лишь раз взглянула – и навеки влюблена,

Свершился рок...»

Однако мистер Саттертвейт тотчас же почувствовал легкое смущение – кому придет в голову облекать свои мысли в стихотворную форму, это в наше-то время! Да и Теннисон нынче не в моде. Кроме того, сэр Чарльз, конечно, обветрен и темен... от загара, но шрама на лице у него нет. А Эгг Литтон Гор, хоть и способна на испепеляющую страсть, но чтобы чахнуть от любви, равно как и пускаться в плаванье по реке на утлом суденышке? Нет, что-то не верится! В ней нет ничего от лилейной девы, обитавшей некогда в Астолате[70]... Кроме молодости, думал мистер Саттертвейт.

Юных девушек всегда привлекают мужчины средних лет с интригующим прошлым. Эгг, кажется, не исключение.

– Почему он до сих пор не женился? – вдруг спросила она.

– Ну-у... – Мистер Саттертвейт призадумался. «Из осторожности», чуть было не сорвалось у него с языка, но он понимал, что для Эгг Литтон Гор такой ответ не годится.

У сэра Чарльза было множество любовных похождений, и не только с актрисами, однако ему всегда удавалось благополучно избегать брачных уз. Но Эгг, безусловно, жаждала услышать более романтическое объяснение.

– Та девушка, что умерла от чахотки... актриса, ее имя начинается на букву «М»... Ведь сэр Чарльз был в нее влюблен, правда?

Мистер Саттертвейт понял, о ком идет речь. Молва действительно связывала имя сэра Чарльза с этой юной особой, впрочем, достоверно ничего известно не было, и мистеру Саттертвейту даже и в голову бы не пришло считать, что сэр Чарльз не женится, потому что хранит верность ее памяти, но из деликатности он промолчал.

– Наверное, у него было столько любовных связей, что и не счесть, – сказала Эгг.

– Э-э... гм... вероятно, – промямлил мистер Саттертвейт, чувствуя себя безнадежно старомодным.

– А мне нравится, когда у мужчины есть любовные связи, – продолжала Эгг. – Значит, он не гомик и вообще без всяких отклонений.