Эркюль Пуаро

– Мне кажется, вам не пристало так говорить.

Собеседник грубо схватил ее за руку. Они вышли из храма, светила луна.

– Чем вас держит это старичье – один донимает скукой, другая брюзжанием?

– Не смейте, мистер Фергюсон.

– Неужели у вас совсем нет характера? Вы что, хуже нее?

– Конечно, хуже! – с полнейшей убежденностью сказала Корнелия.

– У вас нет ее денег – вы это имеете в виду?

– Отнюдь нет. Кузина Мари очень интеллигентная и...

– Интеллигентная! – Собеседник отпустил ее руку так же неожиданно, как прежде схватил. – Меня тошнит от этого слова.

Корнелия подняла на него встревоженные глаза.

– Ей не нравится, когда вы говорите со мной, правда? – спросил молодой человек.

Корнелия покраснела и смешалась.

– А почему? Да потому что я, как она считает, ей не ровня. Тьфу! Неужели это вас не бесит?

Корнелия, запинаясь, проговорила:

– Зря вы так переживаете это.

– Неужели вы не сознаете – американка! – что люди рождены свободными и равными.

– Это не так, – взвешенно и убежденно сказала Корнелия.

– Милочка, это записано в вашей конституции.

– Кузина Мари не считает политиков джентльменами, – сказала Корнелия. – Конечно, люди не равны. С какой стати? Я знаю, что выгляжу простушкой, я ужасно мучилась из-за этого, но сейчас я это преодолела. Хорошо бы родиться стройной и прекрасной, как миссис Дойл, но так не вышло, значит, я думаю, нечего и расстраиваться.

– Миссис Дойл! – с величайшим презрением воскликнул Фергюсон. – Таких надо расстреливать в назидание другим.

Корнелия испуганно взглянула на него.

– Вы что-нибудь не то съели, – сказала она по-доброму. – У меня есть какой-то особенный пепсин, кузина Мари принимала его однажды. Хотите попробовать?

– Вы невозможны, – сказал мистер Фергюсон.

Он развернулся и зашагал прочь. Корнелия побрела дальше к пароходу. Она уже была на сходнях, когда он нагнал ее и снова схватил за руку.

– Вы тут самый замечательный человек, – сказал он. – Пожалуйста, не забывайте об этом.

Зардевшись от удовольствия, Корнелия отправилась в салон. Мисс Ван Скайлер беседовала там с доктором Бесснером, вела приличный ее положению разговор о его пациентах королевской крови.

Корнелия повинилась:

– Надеюсь, я не очень долго отсутствовала, кузина Мари?

Взглянув на часы, старуха бранчливо заметила:

– Ты не очень торопилась, моя дорогая. Куда делась моя бархатная накидка?

Корнелия огляделась кругом:

– Я посмотрю – может, она в каюте, кузина Мари?

– Не может ее там быть! Она была здесь после ужина, и я никуда не выходила. Она была вон на том стуле.

Корнелия бестолково потыкалась туда-сюда.

– Нигде не вижу, кузина Мари.

– Чушь, – сказала мисс Ван Скайлер. – Ищи. – Такая команда годится разве что для собаки, и с той же прытью Корнелия повиновалась. Сидевший за столиком неподалеку молчаливый мистер Фанторп поднялся и стал ей помогать. Накидка как сквозь землю провалилась.

День выдался такой знойный и душный, что, вернувшись с берега, большинство пассажиров разошлись по каютам. За угловым столиком играли в бридж супруги Дойл и Пеннингтон с Рейсом. Еще в салоне был Эркюль Пуаро, безбожно зевавший за столиком у двери.

Царственно следуя почивать, в сопровождении Корнелии и мисс Бауэрс, мисс Ван Скайлер остановилась у его стула.

Он учтиво встал, давя чудовищной силы зевоту.

Мисс Ван Скайлер сказала:

– Я только сейчас осознала, кто вы такой, мосье Пуаро. С вашего позволения, я слышала о вас от моего старого друга, Руфуса Ван Алдина. При случае поведайте мне, как вы раскрывали преступления.

В сонных глазах Пуаро зажглась искорка, и он преувеличенно вежливо склонил голову. Милостиво кивнув в ответ, мисс Ван Скайлер вышла.

Пуаро откровенно зевнул. Его клонило в сон, мысли путались, слипались глаза. Он взглянул на сосредоточенных игроков, перевел взгляд на Фанторпа, углубившегося в книгу. Больше в салоне никого не было.

Пуаро толкнул дверь и вышел на палубу. Там его едва не сбила с ног спешившая навстречу Жаклин де Бельфор.

– Простите, мадемуазель.

– Какой у вас сонный вид, мосье Пуаро, – сказала она.

Он не стал отрицать.

– Mais oui[93] – мне до смерти хочется спать. У меня слипаются глаза. Какой душный, тяжкий был день.

– Да. – Казалось, она обдумывает его слова. – В такой день что-нибудь – крах! – ломается. Кто-то не выдерживает.

У нее тихий, напитанный чувством голос. Смотрит в сторону, на песчаный берег. Пальцы туго сжаты в кулачки...

Она расслабилась и обронила:

– Спокойной ночи, мосье Пуаро.

– Спокойной ночи, мадемуазель.

На секунду-другую их взгляды встретились. Припоминая на следующий день их встречу, он осознал, что в ее глазах стыла мольба. И он еще вспомнит об этом...

Пуаро пошел к себе в каюту, а Жаклин направилась в салон.

II

Исполнив все просьбы и прихоти мисс Ван Скайлер, Корнелия с вязаньем вернулась в салон. У нее не было ни малейшего желания спать – напротив, она чувствовала свежесть и легкое волнение.

Те четверо еще играли в бридж. Молчаливый Фанторп читал книгу в кресле. Корнелия тоже села и выложила на колени вязанье.