Эркюль Пуаро

– Вы должны остаться здесь. Не шумите. Возьмите себя в руки. Говорю вам, все будет хорошо.

Утешало, что безумица как-то совладала с собой, но вздохнул он с облегчением лишь тогда, когда портьеры раздвинулись и в сопровождении Корнелии вошла знающая свое дело мисс Бауэрс, затянутая в ужасающее кимоно.

– Так, – сказала мисс Бауэрс бодрым голосом, – что тут у вас?

Она приступила к своим обязанностям, не выказав и тени тревоги или удивления.

Поручив девушку умелому надзору, Фанторп, успокоившись, поспешил к каюте доктора Бесснера. Он постучал и сразу вошел.

– Доктор Бесснер?

Громогласный храп, и испуганный голос откликнулся:

– So?[94] Что такое?

Фанторп уже включил свет. Доктор смотрел на него, по-совиному моргая.

– Дойл. В него стреляли. Мисс де Бельфор стреляла. Он в салоне. Вы можете пойти?

Тучный доктор среагировал незамедлительно. Он задал несколько отрывистых вопросов, натянул халат, сунул ноги в шлепанцы, взял обязательный саквояжик и вместе с Фанторпом направился в салон.

Между тем Саймон смог открыть ближайшее к нему окно. Приклонив к раме голову, он вдыхал свежий воздух. Лицо у него было мертвенно-бледным.

Доктор Бесснер подошел к нему:

– So? Что у нас здесь?

Набухший от крови носовой платок лежал на ковре, уже отмеченном темным пятном.

Осмотр сопровождался ворчаньем и восклицаниями на немецком языке:

– Да, дело плохо... Кость задета. Большая потеря крови. Герр Фанторп, мы должны оба отвести его в мою каюту. So – вот так. Он не может идти. Мы должны нести его – вот так.

Они уже подняли его, когда в дверях появилась Корнелия.

– A-а, это вы. Хорошо. Идите с нами. Мне нужна помощь. Вы справитесь лучше, чем мой товарищ. Он заранее бледнеет.

Фанторп выдавил слабую улыбку.

– Не нужно позвать мисс Бауэрс? – спросил он.

Доктор Бесснер бросил на Корнелию оценивающий взгляд.

– Вы очень хорошо справитесь, фройляйн, – объявил он. – Вы не упадете в обморок, не наделаете глупостей – правда?

– Я все сделаю, как вы скажете, – с готовностью подтвердила Корнелия.

Доктор Бесснер удовлетворенно кивнул.

Процессия вышла на палубу.

Следующие десять минут были посвящены хирургическим манипуляциям, и они совсем не пришлись по вкусу мистеру Джиму Фанторпу. Ему было неловко, что Корнелия обнаружила большее присутствие духа.

– So, на большее я не способен, – заявил доктор Бесснер, окончив. – Вы держались героем, мой друг. – Он одобрительно потрепал Саймона по плечу. Потом закатал ему рукав сорочки и достал шприц. – Сейчас я сделаю вам укол для сна. Ваша жена – как быть с нею?

Саймон слабо отозвался:

– Она не должна знать до утра. И, – продолжал он, – не вините ни в чем Джеки. Я сам виноват. Я безобразно обошелся с нею. Бедняга... она не ведала, что творит.

Доктор Бесснер понимающе кивнул:

– Да, да, я понимаю...

– Я виноват... – настаивал Саймон. Он перевел взгляд на Корнелию. – Кому-нибудь нужно остаться с ней. Она может... навредить себе...

Доктор Бесснер ввел иглу. Ровным, уверенным голосом Корнелия сказала:

– Не беспокойтесь, мистер Дойл. Мисс Бауэрс останется с ней на всю ночь.

На посветлевшем лице Саймона выразилась признательность. Он расслабился. Закрылись глаза. Вдруг он широко распахнул их.

– Фанторп!

– Да, Дойл?

– Револьвер... нельзя, чтобы он оставался там. Утром его найдет прислуга.

Фанторп кивнул:

– Правильно. Сейчас же пойду и заберу его.

Он вышел. У каюты Жаклин его перехватила мисс Бауэрс.

– Все обойдется, – заявила она. – Я сделала ей укол морфия.

– Вы останетесь?

– Конечно. На некоторых морфий действует возбуждающе. Я останусь на всю ночь.

Фанторп пошел дальше.

Минуты через три к доктору Бесснеру постучали.

– Доктор Бесснер!

– Да? – Толстяк открыл дверь.

Фанторп поманил его на палубу.

– Послушайте... Я не могу найти револьвер...

– Что такое?

– Револьвер. Он выпал из ее руки. Она ногой отшвырнула его под диван. Сейчас его там нет.

Оба уставились друг на друга.

– Кто же мог его взять?

Фанторп пожал плечами.

Бесснер сказал:

– Любопытно, да. Но я не представляю, что мы можем сделать по этому случаю.

Они расстались озадаченные, в смутной тревоге.

ГЛАВА 13

Эркюль Пуаро вытирал свежевыбритое лицо, когда в дверь нетерпеливо постучали и, не дождавшись ответа, в каюту вошел полковник Рейс. Войдя, он притворил за собою дверь.

– Чутье вас не обмануло, – сказал он. – Это случилось.

Пуаро выпрямился и отрывисто спросил:

– Что?

– Линнет Дойл погибла – ей прострелили голову ночью.

С минуту Пуаро молчал, ему живо вспомнились две сцены – Асуан, парк, свистящий девичий шепот: «Я бы хотела приставить мой пистолетик к ее голове и спустить курок»; и недавняя, голос тот же: «Чувствуется, что так продолжаться не может, это такой день, когда что-то случается»; и это странное выражение мольбы в ее глазах. Что же сталось с ним, что он не откликнулся на эту мольбу? Из-за этого своего полусна он ослеп, оглох и поглупел...

Рейс продолжал:

– Я тут до некоторой степени официальное лицо; за мной послали, просили разобраться. Через полчаса пароход должен сниматься с якоря, но без моего распоряжения он никуда не тронется. Конечно, есть вероятность, что убийца пришел с берега.