Эркюль Пуаро

Его овдовевшая сестра, Адела Марчмонт, продолжала жить в «Белой вилле», хотя могла, вероятно, переехать в меньший дом, который было бы легче содержать в порядке. Линн училась в лучших учебных заведениях. Если бы не война, она смогла бы получить образование в самом дорогом из университетов. Чеки от дяди Гордона поступали с приятной регулярностью и иногда давали возможность даже предаваться роскоши.

Все было так налажено, так надежно. И вдруг – совершенно неожиданная женитьба Гордона Клоуда.

– Конечно, родная, – продолжала Адела, – мы были буквально потрясены. Ведь не было и тени сомнения в том, что Гордон никогда не женится. У него и без того предостаточно родственников.

Да, думала Линн, множество родственников. Быть может, даже слишком много?

– Он был всегда так добр, – продолжала миссис Марчмонт. – Хотя временами чуточку деспотичен. Терпеть не мог обычай ставить приборы за обедом прямо на полированный стол без скатерти. Всегда настаивал, чтобы я стелила скатерть, как в старину. Он даже прислал мне однажды (когда был в Италии) несколько очень красивых скатертей венецианского кружева.

– Безусловно, уже этим одним он заслужил, чтобы считались с его желаниями, – сухо сказала Линн. И с некоторым любопытством спросила: – Где он встретил эту... вторую жену? Ты никогда не писала мне об этом.

– О дорогая, то ли на пароходе, то ли на самолете... Кажется, по пути из Южной Америки в Нью-Йорк. После стольких лет! И после всех этих секретарш, машинисток, экономок и прочих дам!..

Линн улыбнулась. С тех пор как она себя помнила, секретарши, экономки и служащие Гордона Клоуда всегда были объектами пристального внимания и неустанных подозрений. Она спросила:

– Наверное, она хорошенькая?

– Знаешь, дорогая, – ответила Адела, – я лично считаю, что у нее глупое лицо.

– Ну, ты не мужчина, мамочка.

– Разумеется, – продолжала миссис Марчмонт, – бедная девочка попала под бомбежку, получила шок при взрыве, долго и тяжело болела. Но если хочешь знать мое мнение, до конца она так и не оправилась. Она – комок нервов. Ты понимаешь, о чем я говорю. Иногда она выглядит совсем полоумной. Не думаю, чтобы она могла быть подходящей собеседницей для Гордона Клоуда.

Линн улыбнулась. Она не была уверена, что Гордон Клоуд выбрал в жены женщину много моложе себя для того, чтобы вести с ней интеллектуальные беседы.

– А кроме того, дорогая, – миссис Марчмонт понизила голос, – мне неприятно говорить об этом, но она безусловно не

леди!

– Что за выражение, мамочка! Какое это имеет значение в наше время?

– В деревне это еще имеет значение, дорогая, – невозмутимо ответила Адела. – Я только хочу сказать, что она не нашего круга.

– Бедняжка!

– Линн, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Мы все очень старались проявить к ней внимание и приняли ее как родную ради Гордона.

– Так, значит, она в Фарроубанке? – снова с любопытством спросила Линн.

– Да, разумеется. Куда же ей еще было ехать после больницы? Доктора сказали, что ей надо оставить Лондон. Она в Фарроубанке вместе со своим братом.

– А он что собой представляет?

– Ужасный

молодой человек! – Миссис Марчмонт сделала паузу и затем с силой договорила: – Грубиян!

Линн почувствовала вспышку симпатии. Она подумала: «На его месте я наверняка тоже была бы грубиянкой!»

– Как его зовут?

– Хантер. Дэвид Хантер. Кажется, он ирландец. Они не принадлежат к тем, о ком слышишь в нашем круге. Она была вдовой какого-то Андерхея. Как ни пытаешься быть снисходительной, все же невольно задаешь себе вопрос: какая это вдова будет во время войны путешествовать, уехав из Южной Америки? Невольно напрашивается мысль, что она просто высматривала богатого мужа.

– В таком случае она не даром потратила время, – заметила Линн.

Миссис Марчмонт вздохнула:

– Это кажется просто невероятным. Гордон всегда был таким проницательным. Ведь и прежде находились женщины, которые пытались... Скажем, эта его предпоследняя секретарша. Крикливая такая и вульгарная. Как секретарша она его очень устраивала, насколько я знаю, но ему пришлось избавиться от нее.

Линн сказала неопределенно:

– Наверное, у каждого бывает свое Ватерлоо.

– Шестьдесят два, – сказала миссис Марчмонт. – Очень опасный возраст. И война тоже, вероятно, действует на психику. Не могу тебе передать, как мы были потрясены, когда получили это письмо из Нью-Йорка.

– Что говорилось в письме?

– Он написал Фрэнсис. Даже не понимаю, почему ей... Быть может, он полагал, что благодаря своему воспитанию она отнесется к этому с большим сочувствием. Он писал, что, наверное, мы будем очень удивлены, когда узнаем, что он женился. Это произошло несколько неожиданно, но он уверен, что все мы скоро полюбим Розалин. Театральное имя, не правда ли, дорогая? Какое-то ненастоящее. У нее была очень трудная жизнь, писал он, ей много пришлось испытать, несмотря на молодость.

– Совершенно типичная ситуация, – пробормотала Линн.