Эркюль Пуаро

– О боже... ну, конечно... очень жаль... Я и мой муж сейчас в очень стесненных обстоятельствах... Чрезвычайно стесненных. Мое собственное положение гораздо хуже, чем думает мой дорогой муж. Я купила несколько акций... по внушению свыше... И пока они не дали никакой выгоды, оказались совершенно безнадежными... они сильно упали в цене, и сейчас, насколько я понимаю, их невозможно продать. – Она смотрела на него испуганными голубыми глазами. – Я не осмелилась сказать мужу. Я говорю вам об этом просто, чтобы объяснить, в каком я положении. Но, безусловно, дорогой мосье Пуаро, вновь соединить мужа и жену... Это такая благородная миссия...

– Благородство, chère Madame, не оплатит издержки путешествия по суше, воде и воздуху. Не компенсирует оно и стоимости длинных телеграмм и каблограмм[68], и опросы свидетелей.

– Но если он будет найден... если капитан Андерхей будет найден живым и здоровым... Тогда... Ну, я думаю, я с уверенностью могу сказать, что когда дело будет завершено, тогда... тогда не останется препятствий к... к возмещению ваших затрат.

– А, так он богат, этот капитан Андерхей?

– Нет. Но... я уверяю вас... Я даю вам слово... что... что денежный вопрос будет тут же решен.

Пуаро медленно покачал головой:

– Весьма сожалею, мадам. Вынужден вам ответить «нет».

Потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы она приняла этот ответ.

Когда она наконец ушла, он долго стоял нахмурясь, погруженный в размышления. Он вспомнил теперь, почему имя Клоудов было ему знакомо. Ему припомнился разговор в клубе в день воздушного налета, нудный, надоедливый голос майора Портера, бесконечно долго рассказывающий историю, которую никто не хотел слушать.

Он вспомнил, как зашуршала газета и как внезапно отвисла челюсть у майора Портера, вспомнил растерянное выражение его лица.

Занимало его сейчас другое: он старался понять, что представляет собой энергичная леди средних лет, которая только что ушла от него. Бойкая болтовня о спиритизме, развевающийся шарф, цепи и амулеты, бренчащие на шее – и вдруг этот внезапный проницательный взгляд голубых глаз.

«А зачем все-таки она приходила ко мне? – задал он себе вопрос. – И хотел бы я знать, что сейчас происходит в... – он взглянул на визитную карточку на своем столе, – в Вормсли Вейл?»

III

Ровно через пять дней он увидел в одной из вечерних газет короткое сообщение о смерти человека по имени Инок Арден – в Вормсли Вейл, маленькой старинной деревне примерно в трех милях от очень популярной Вормсли Хит, куда обычно съезжались игроки в гольф.

И снова Пуаро повторил про себя: «Хотел бы я знать, что происходит сейчас в Вормсли Вейл...»

КНИГА ПЕРВАЯ

 

ГЛАВА 1

Вормсли Хит состоит из площадок для игры в гольф, двух отелей, нескольких очень дорогих вилл современной архитектуры с окнами на площадки для гольфа, длинного ряда магазинов, которые до войны были просто роскошными, и железнодорожной станции.

Сразу влево от вокзала тянется главная дорога, по которой с грохотом мчится транспорт на Лондон, а вправо – вьется через поля тропинка с дорожным указателем

«ПЕШЕХОДНАЯ ДОРОГА НА ВОРМСЛИ ВЕЙЛ».

Поселок Вормсли Вейл, затерявшийся среди местных холмов, совершенно не похож на Вормсли Хит. Это, в сущности, очень маленький старинный рыночный городок, выродившийся в деревушку. Здесь только и есть, что главная улица с домами в георгианском стиле, несколько кабачков и небольших, допотопных магазинов, словом, кажется, будто Вормсли Вейл находится не в двадцати восьми, а в ста пятидесяти милях от Лондона. Все жители деревушки единодушно презирают Вормсли Хит, разросшийся как гриб после дождя. На окраине есть несколько прелестных домов с очаровательными старыми садами. В один из них, известный под названием «Белая вилла», и вернулась в начале весны 1946 года Линн Марчмонт, демобилизовавшаяся из Женского вспомогательного корпуса содействия флоту.

На третий день по возвращении она посмотрела из окна своей спальни на лужайку с некошеной травой, на вязы на лугу и радостно вдохнула воздух родных краев. Было тихое серое пасмурное утро с запахом мягкой влажной земли. Именно этого запаха ей не хватало последние два с половиной года.

Чудесно быть снова дома, чудесно быть в своей собственной спаленке, о которой она вспоминала так часто и с такой тоской, когда была за морем. Чудесно снять военную форму, надеть твидовую юбку и джемпер, даже если за годы войны их порядком побила моль.

Как хорошо было покинуть армию и снова ощущать себя свободной женщиной, хотя служба за морем ей очень нравилась. Работа оказалась довольно интересной, часто устраивались вечеринки, было много развлечений, но была также надоевшая рутина повседневных обязанностей и ощущение принадлежности к толпе, что иногда заставляло ее страстно мечтать о демобилизации.

И вот там, во время долгого палящего лета на Востоке, она мечтала о Вормсли Вейл, о стареньком прохладном уютном доме и о мамочке.