Эркюль Пуаро

– Да, согласна с тобой. Столько раз мы слышали о таких случаях. Но уж от Гордона можно было ожидать, что он, с его опытом... Но вот так получилось. У нее необыкновенные глаза, совершенно синие и, как говорится, с поволокой.

– Привлекательна?

– О да, она безусловно очень хорошенькая. Хотя, конечно, я лично предпочитаю иной тип красоты.

– Это ты обо всех говоришь, – усмехнулась Линн.

– Нет, дорогая. Конечно, мужчины...

но что говорить о мужчинах! Даже самые уравновешенные из них совершают невероятно глупые поступки! Дальше в письме Гордона говорилось, что мы вовсе не должны думать, будто бы брак приведет к какому-либо ослаблению родственных уз. Он по-прежнему чувствует себя обязанным всем нам помогать.

– Но он не составил завещания после женитьбы?

Миссис Марчмонт покачала головой.

– Свое последнее завещание он составил в 1940 году. Я не знаю подробностей, но он дал мне тогда понять, что позаботился обо всех на случай, если с ним что-нибудь произойдет. Это завещание, конечно, потеряло силу после его женитьбы. Думаю, что он собирался составить новое, когда приедет домой, но не успел. Он погиб буквально на следующий день после возвращения в Англию.

– И таким образом она, Розалин, получила все?

– Да. Старое завещание потеряло силу после женитьбы.

Линн ничего не сказала. Она была не более меркантильна, чем большинство людей, но, как и любой на ее месте, не могла остаться равнодушной к новому положению вещей. Она была уверена, что и сам Гордон Клоуд решил бы этот вопрос совсем иначе. Может быть, он оставил бы молодой жене основную часть своего состояния, но безусловно как-то обеспечил бы и родственников, которых сам приучил к своей поддержке. Сколько раз он убеждал их не откладывать деньги, не заботиться о будущем. Она слышала, как он говорил дяде Джереми: «Ты будешь богатым человеком после моей смерти». А ее матери он часто повторял: «Не беспокойся, Адела. Я позабочусь о Линн, ты это знаешь. И я не допущу, чтобы ты переехала из «Белой виллы» – это твой дом. Посылай мне все счета за ремонт и содержание». А Роули он посоветовал заняться сельским хозяйством. Он настоял, чтобы сын Джереми, Энтони, пошел в гвардию, и всегда посылал ему солидную сумму. Лайонела Клоуда он убедил избрать для занятий определенную отрасль медицинских исследований, которая пока не приносила дохода, и сократить врачебную практику...

Размышления Линн были прерваны драматическим жестом матери. С дрожащими губами миссис Марчмонт протягивала ей пару неоплаченных счетов.

– Посмотри, Линн, – причитала она. – Что мне делать? Что же мне делать, Линн? Сегодня утром управляющий банком написал мне, что я превысила свой кредит. Не понимаю, как это могло случиться. Я была так осторожна. Видимо, мои бумаги не приносят такого дохода, как обычно. Он говорит – увеличились налоги. И все эти желтые бумажки, страховка от военных разрушений – за них, хочешь не хочешь, приходится платить.

Линн взяла счета и стала их просматривать. Тут не было никаких излишеств. Черепица на починку крыши; ремонт изгороди; замена прохудившегося котла отопления в кухне. Сумма получалась солидная.

Миссис Марчмонт жалобно сказала:

– Думаю, нам придется переехать. Но куда? Маленьких домиков нет – здесь их просто не существует. Я не хочу расстраивать тебя всем этим, Линн, сразу после твоего возвращения. Но я не знаю, что делать. Просто не знаю...

Линн посмотрела на мать. Ей было за шестьдесят. Она никогда не отличалась здоровьем. Во время войны у нее жили эвакуированные из Лондона, она готовила для них и убирала, работала в Женской организации помощи фронту, варила варенье, помогала организовать горячие завтраки в школе. Она трудилась по четырнадцать часов в день, и это после той легкой жизни, которую она вела до войны. Линн видела, что мать держится из последних сил. Она измотана и полна страха перед будущим.

В душе Линн закипал гнев. Она неуверенно проговорила:

– А не могла бы эта... Розалин... помочь?

Миссис Марчмонт покачала головой.

– Мы не имеем права, никакого права.

Линн возразила:

– Я думаю, ты имеешь моральное право. Дядя Гордон всегда помогал нам.

Миссис Марчмонт покачала головой.

– Не очень красиво, дорогая, просить милости у того, кого не слишком жалуешь. Да к тому же этот ее братец никогда не разрешит ей дать ни пенни. – Затем героизм уступил место чисто женской язвительности, и она добавила: – Если только он вообще ей брат!

ГЛАВА 2

Фрэнсис Клоуд в задумчивости смотрела на мужа, сидящего напротив нее за обеденным столом.

Фрэнсис было сорок восемь лет. Она принадлежала к числу тех худых, подвижных женщин, которым идет одежда из твида. Ее лицо, не знавшее косметики, кроме легкой полоски помады на губах, носило следы былой высокомерной красоты.

Джереми Клоуд был худощавый, седой шестидесятитрехлетний мужчина с замкнутым и бесстрастным лицом. В этот вечер его лицо казалось даже более бесстрастным, чем обычно.

Жене было достаточно одного взгляда, чтобы заметить это.