Есенин в быту

– Дядя Вася, милый, мне очень скучно, болит голова, и я устала. Сижу со своим драгоценным с Божьей помощью четырнадцать часов в 5-м районе милиции города Баку. Они изволили взять хвост в зубы, удрать из Мардакян и в результате две ночи подряд провели в этом прекрасном месте. Я собрала свои юбки, сделала мрачное лицо и примчалась за ним. Утром пришла его выручать и просидела с ним весь день.

Здесь всякие люди загибаются и не хотят его пускать. Он весь, весь побитый и пораненный. Страшно милый и страшно грустный. Я злая, усталая, и мне его жалко-жалко.

Васенька, я хочу домой! Скажите им, чтобы они нас выпустили».

Сказал П. И. Чагин, член ЦК Компартии Азербайджана. В отделении милиции повиновались, но сделали это с явной неохотой: было явное желание завести дело на наглого москвича, да к тому же известного поэта. Свою «добычу» выпустили не вдруг и со скрежетом зубовным. Пётр Иванович писал Есенину по этому поводу: «Дружище Сергей, ты восстановил против себя милицейскую публику дьявольски. Этим объясняется, что при всей моей нажимистости два дня ничего не удавалось мне сделать. А обещали мне вчера устроить тебя в больницу, но, видимо, из садистских побуждений милиция старалась тебя дольше подержать в своих руках».

В дни пребывания Есенина в отделении милиции из Госиздата пришло письмо с напоминанием о необходимости ускорения работы над материалами Собрания сочинений. И 3 сентября Сергей Александрович и Софья Андреевна выехали из Баку.

«Проходил я мимо, сердцу всё равно…» До столицы благополучно доехать не удалось: на перегоне Серпухов – Москва пьяный Есенин пытался ворваться в купе дипломатического курьера Рога. Очередное хулиганство могло получить политический подтекст (пока было возбуждено только уголовное дело), и это очень беспокоило Сергея Александровича на протяжении всех последующих месяцев: попытка «насилия» и оскорбление государственного чиновника – это не эпатаж публики в кафе «Домино» или «Стойло Пегаса». Словом, заварил кашу на свою отнюдь уже не золотую голову.

Случившееся в поезде на время угомонило Есенина – сентябрь прошёл относительно спокойно.

– У Софьи Андреевны, – говорила младшая сестра поэта, – всё было как-то тихо и чуждо. Вечера мы проводили одни, без посторонних людей, только свои: Сергей, Катя, Соня, я и Илья[81]. Чаще других знакомых к нам заходил Наседкин и коротал с нами вечера. В то время он ухаживал за Катей, к нему хорошо относился Сергей, и Наседкин был у нас своим человеком. Даже 18 сентября, в день регистрации брака Сони и Сергея, у нас не было никого посторонних.

В этот выстраданный Толстой день за ужином немного выпили вина, а затем играли в незатейливые игры (буриме и другие). М. Шкапская, узнав о замужестве подруги, писала ей: «Что ж, деточка, в женщине всегда есть жажда мученичества. Знаю, что будет Вам трудно, но ведь Вы и не принадлежите к числу тех, кто выбирает себе лёгкие дороги в жизни».

12 сентября, в погожий осенний день, Сергей Александрович предложил Шуре и Соне покататься по городу на извозчике. Только они отъехали от дома, как внимание Шуры привлекли кошки. Их было так много, что они вызвали интерес и Есенина, он громко рассмеялся и стал (как и сестра) считать эти ласковые создания. После прогулки по городу зашли в ресторан пообедать. Многие из посетителей узнали поэта и посматривали в его сторону. Это смущало девушку – чего они смотрят? Сергей Александрович пояснил Шуре, что это она привлекает внимание всех своей красотой.

Все остались довольны проведённым временем, и на следующий день Есенин написал сразу три стихотворения и посвятил их сестре: «Я красивых таких не видел…», «Ах, как много на свете кошек…», «Ты запой мне ту песню, что прежде…».

Ты мне пой, ну а я с такою,Вот с такою же песней, как ты,Лишь немного глаза прикрою —Вижу вновь дорогие черты.

Ты мне пой. Ведь моя отрада —Что вовек я любил не одинИ калитку осеннего сада,И опавшие листья с рябин.Я навек за туманы и росыПолюбил у берёзки стан,

И её золотистые косы,И холщовый её сарафан.Потому так и сердцу не жёстко —Мне за песнею и за виномПоказалась ты той берёзкой,Что стоит под родимым окном.

В период с 19 по 24 сентября Есенин написал стихотворения «Эх вы, сани! А кони, кони!..», «Снежная замять дробится и колется…» «Синий туман. Снеговое раздолье…». Софья Андреевна говорила о их рождении: