Есенин в быту

«За гранью понимания»

На Пречистенке. Эта улица образовалась в середине XVI столетия и долгое время была ближайшей дорогой из Кремля в Новодевичий монастырь. Своё название она получила от «пречистой» иконы Смоленской Богоматери – главной святыни монастыря. С 1921 по 1991 год Пречистенка называлась Кропоткинской (по имени крупного теоретика анархизма П. А. Кропоткина).

На рубеже XVIII и XIX столетий улица стала самой аристократической частью Москвы. Здесь жило немало людей, вписавших свои имена в историю России. В 1836 году на Пречистенке поселился поэт-партизан Д. В. Давыдов, в 1839-м – декабрист М. Ф. Орлов, женатый на дочери генерала Н. Н. Раевского Екатерине, которая послужила А. С. Пушкину основой для создания образа Марины Мнишек в трагедии «Борис Годунов» (кстати, в советской историографии М. Ф. Орлов афишировался только как декабрист, но он был боевым генералом и 30 (18) марта 1814 года – ещё в чине полковника – принимал капитуляцию Парижа).

Кроме Орлова на Пречистенке жило ещё четыре декабриста: Н. В. Всеволжский, А. П. Вяземский, И. Г. Бибиков, А. А. Тучков и Потёмкина, сестра С. П. Трубецкого, которая была посажённой матерью на свадьбе А. С. Пушкина. Ей и благоустройству тогдашней Пречистенки Александр Сергеевич посвятил экспромт:

Когда Потёмкину в потёмках

Я на Пречистенке найду,То пусть с Булгариным в потомкахМеня поставят наряду.

В 1834 году в местной полицейской части сидел под арестом А. И. Герцен. В самом начале 20-х годов следующего столетия на Пречистенке жил преемник Пушкина на русском литературном олимпе С. А. Есенин.

* * *

…Знаменитая американская танцовщица Айседора Дункан приехала в Россию по приглашению советского правительства 24 июня 1921 года. Сначала её поселили на Манежной, 9 (ближе к Кремлю), в квартире отсутствовавшей Екатерины Гельцер. Мэри Дести, ученица Дункан, оставила её описание:

«Квартира Гельцер была настоящим музеем дрезденского фарфора. Полочки и бесчисленные столики, между которыми можно было пройти с большим трудом, были уставлены великолепным, тончайшим фарфором. Лампа у постели, все предметы на туалетном столике, всюду, куда бы ты ни пошёл – везде был тончайший дрезденский фарфор. Пастухи и пастушки сотнями посылали воздушные поцелуи или приподнимали свои изящные маленькие фарфоровые юбочки, кланяясь и приседая в менуэте, или, взявшись за руки, кружились в фантастических танцах, порождённых воображением создателей дрезденского фарфора».

Дункан приехала в Россию с намерением создать школу балета для детей. Поэтому советское правительство выделило в её распоряжение дом № 20 на Пречистенской улице. Двухэтажное здание в своей основе сохранилось с начала XX столетия. Внутренняя и наружная перестройки проводились в нём миллионером А. К. Ушковым в угоду своей жене – прима-балерине Большого театра Александре Большаковой. Эти перестройки превратили скромный дом в роскошный особняк, который начисто утратил строгие классические черты и получил известность у москвичей как дом Балашовой.

В доме № 20 двенадцать лет (1849–1861) прожил герой Отечественной войны 1812 года А. П. Ермолов. После окончания войны и заграничных походов он был наместником на Кавказе. Об этом периоде жизни Ермолова Пушкин писал:

Но се Восток подъемлет вой!..Поникни снежною главой,

Смирись, Кавказ, идёт Ермолов!

В начале 1920-х годов в доме Балашовой жили С. А. Есенин, литературный преемник Пушкина, и великая «босоножка» Айседора Дункан, с которой Сергей Александрович познакомился в день своего 26-летия – 3 октября.

Знакомый поэта художник Г. Б. Якулов устроил в этот день вечер, на который были приглашены служители искусства и литературы. Вечер проходил в студии художника на Садовой-Триумфальной улице, 10. На нём присутствовала и Дункан. От ужина она отказалась и возлежала на тахте в комнате, соседней с пирующими. Неожиданно в зале раздался крик: «Где Дун-ка-ан?!» и в комнату, как ураган, ворвался Есенин.

Пречистенка, 20

И тут случилось невероятное: два человека, никогда до этой минуты не встречавшихся, сразу потянулись друг к другу. Есенин стоял на коленях перед Дункан, а она ерошила его волосы и говорила:

– Золотая голова! Ангел!

Но вдруг, отринув от него, воскликнула:

– Чёрт!

Окружающие были поражены: первые эпитеты были объяснимы – во внешности Сергея Александровича ещё сохранялись черты, за которые в юности его называли вербочным херувимом. Но чёрт! Надо было обладать большим жизненным опытом и колоссальной интуицией, чтобы угадать в поэте задатки бунтаря и хулигана.

Весь вечер и начало ночи Айседора и Сергей не отходили друг от друга, изъясняясь жестами и мимикой, так как Есенин не знал ни одного иностранного языка, а Дункан – русского. Импресарио и секретарь танцовщицы И. И. Шнейдер передал потомкам первое впечатление Айседоры о Есенине: