Ещё один шанс

— Заходи Самохин, — седовласый руководитель оторвал взгляд от документов и посмотрел поверх очков на посетителя.

— Что у тебя? — он выпрямился в кресле и легонько начал постукивать ручкой по столешнице.

— Да, вот… Дела, надо в архив отправить. Подпись ваша требуется, — произнес подчиненный.

Он подошел к столу и разложил несколько папок перед собой.

— Требуется, поставим, — грузный мужчина поерзал, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Давай, рассказывай, кого ты тут, в небытие, на веки вечные отправляешь.

— Ламберг Илья Сергеевич. Комиссован в связи с тяжелым ранением, — начал докладывать вошедший.

— Ламберг… Ламберг, — прожевало высокое начальство фамилию, словно, смакуя её на вкус.

— Помню такого…

— Бабник был, редкостный, но дело наше знал хорошо, — прищурившись, начал вспоминать он.

— Ох, и покуролесил, этот повеса, в свое время в Доминикане, чуть до международного скандала не дошло. Пришлось его оттуда вытаскивать. А в Пуэрто-Рико…. тот, случай с послом? Да…. досталось ему тогда.

— Гузов Михаил Валентинович. Погиб при исполнении, — перешел к следующей кандидатуре докладчик.

— Гузов…. - пытаясь вспомнить, повторили напротив.

— Нет… Вот, этого, не знаю…. - недовольно произнесло большое начальство.

— Поступил к нам недавно. Автокатастрофа. Расследование показало, что к смерти причастны конкуренты.

— Какие конкуренты? — возмущенно привстал из-за стола высокий чин.

— Готовить бойцов надо лучше… Ты еще скажи, что он пьяный за рулем заснул… Или на встречку выехал… Или еще какую лапшу мне на уши повесь…

— Рязанцев Алексей Петрович.

— Рязанцев….- на мгновение хозяин кабинета задумался.

— Леха Рязанцев? — он недоверчиво посмотрел на собеседника.

— Актер? — вспомнил прозвище агента.

— А с ним то, что?

— Сильная гематома после ранения. Да и возраст у него уже…

— Ты про возраст-то не вспоминай…. - резко перебил седовласый.

— Он, на год, моложе меня. А я, несмотря на нынешний юбилей, поверь, вас еще погоняю!

— Что можешь сказать про Актера? — недовольно пробубнил он.

— Диагноз врачей — сильная гематома, переходящая в шизофрению. Он на полном серьезе разговаривает сам с собой. Отправляли к нему нашего представителя, под видом сотрудника вымышленного фонда. Так, по его словам, перед ним был овощ, а не человек.

— Да… Жалко Алексея.

— Таких специалистов сейчас не найти. Он один целой группы стоил…. - прикусив губу, покачал головой начальник.

— Так вживаться в роль, при исполнении задания, мог только он. Талант он был Самохин… — талант. По его работе не то, что книги… — фильмы, про резидентов, снимать можно было…

— Жаль…. - на какое-то время он неподвижно застыл как статуя, повернув голову в сторону.

— Ладно, давай следующего…

Глава 11

— О-о-очни-и-ись!!! — где-то далеко, в голове звучит голос.

Кто-то сильно бьет меня по щекам, а потом больно дергает за волосы.

— О-о-откро-ой гла-а-за и смотри! — уже разборчиво слышу русскую речь.

— Отродья Дьявола!.. Порождения Иуды!.. — ругаюсь в ответ на родном языке. — Проклятые, северные варвары! Как я вас всех НЕНАВИЖУ!!!

Чем-то брызгают в лицо.

— Ну, что, очухался? Говорить, можешь? — опять задают вопросы, на этом, ненавистном, мне, наречии.

— Я не понимаю, вашего скотского языка, — внутри меня закипает бешенство, и я с трудом открываю глаза.

Ничего не видно. Яркий свет, до боли, бьет в глаза.

— Да, как, вы, псы смердящие, смеете? Вы, знаете, что, с вами, будет, если хоть один волос упадет с моей головы? — пытаюсь осмотреться и навести испуг на неизвестных похитителей.

— Протри глаза, британская скотина, и гляди внимательно, на то, что тебя ждет, — внезапно на чистом английском обращаются ко мне.

Осматриваюсь…

Нахожусь в незнакомом месте.

Крепко привязан к стулу. Похититель, старый, седой мужчина в непонятной, темной одежде. На груде кровоподтекам написано — УБЕЙ в себе зверя.

Он призывает смотреть в большое окно, расположенное напротив меня.

Перевожу взгляд… Смотрю…

— Великие мученики! — содрогаюсь я от того, что вижу там.

В комнате неизвестные, с особым садизмом, разными инструментами, режут живого человека. Истерзанный и обезображенный до неузнаваемости, он тщетно пытается сопротивляться.

— Этот окровавленный кусок мяса при жизни был Дэвисом Шэлтоном — обращается ко мне угнетатель. — Он сказал, что ты его начальник и за всё отвечаешь.

Вдруг, изуродованный узник, увидев меня, начинает громко кричать и звать на помощь, коверкая английские слова. Кто-то, откуда-то сверху или сбоку, с особым садизмом, переводит крики несчастного на русский язык.

— Прекратите, — непроизвольно произношу я. — Хватит! Я не могу на это смотреть.

— Неуч-то это то, что осталось от моего рыжего помощника? — в голове проносятся страшные мысли.

Один из присутствующих, улыбаясь мне, достает пилу и начинает отпиливать мученику руку. Другой выдавливает у жертвы глаза.

Внезапно, окно, начинает приближать страдальца и его палачей ко мне и даже поворачивать изображение, чтобы я мог лучше рассмотреть это чудовищное действие.

— Дьявольщина!.. Адово поприще!.. Что здесь происходит? — от страха у меня начинается судорога.