Еще один шанс

— О, неужели? — я усмехнулась, оглядевшись. — Мне кажется, маменька не стала бы выделять средства на то, чтобы директор и воспитатели детдома жили в роскоши, когда сам детдом нуждается в ремонте.

— Это… — в ее глазах вспыхнул гнев. — Все здесь сделано на мои личные сбережения, без участия вашей семьи! И ремонт мы делаем регулярно, но у нас проживают дети, чью энергию сложно направить в конструктивное русло.

— На ваши личные сбережения, — повторила я. — Неужели директор детского дома зарабатывает достаточно, чтобы позволить себе вот такие траты? — я обвела рукой кабинет. — Кто такой щедрый, чтобы оплачивать присмотр за детьми подобными суммами?

— Мне оплачивают риск за работу в трущобах! — возмутилась она.

— Вот как. И вы, разумеется, никогда не предлагали организовать переезд в более благополучный район? Уверена, маменька бы одобрила.

— Нас и здесь все устраивает, — холодно ответила она.

— Разумеется. Ведь вам приплачивают за риск. И, судя по всему, весьма щедро. Кто в своем уме откажется от такой прибавки ради безопасности каких-то там детей, верно?

— Ваш сарказм неуместен, — заявила она.

— А вы меня не провоцируйте, — предложила я в ответ. — И еще раз — так кто он, ваш щедрый спонсор, если это не моя семья, которая к этой обстановке отношения не имеет?

— Я этого не утверждала, — возразила она резко. — Зарплата выдается мне за работу, и я сама решаю, как ее потратить.

— Господин Савиц, не будете ли вы столь любезны озвучить оклад госпожи директора? — обратилась я к своему финансисту.

— Да, разумеется, — он немедленно полез в свой блокнот.

Что ж, маменька и впрямь не скупилась, но названной суммы явно не хватило бы на окружающую нас роскошь, даже если госпожа Филонар тратила бы ее целиком на интерьер. Что, в принципе, было вполне вероятным, ведь ей не нужно платить за жилье и питание, проживая в детдоме.

— Так что у вас за дополнительный доход? — осведомилась я.

— Это не ваше дело, магоспожа Аберэ, — высокомерно ответила она.

На этот раз от сарказма я удержалась. Затягивать разговор в мои планы не входило.

— А мне думается, что мое, — я улыбнулась. — Если вы отнимаете у детей деньги, которые им дает моя семья.

— Я ведь уже сказала, что ваша семья здесь не при чем! — гневно заявила госпожа Филонар.

— И я должна поверить вам на слово? — осведомилась я. — Покажите финансовые документы, подтверждающие ваши слова, и я извинюсь за свои подозрения.

— Все отчеты я передаю вашей матери, — повторила она.

— Что ж… тогда вам не составит труда показать ваши экземпляры этих отчетов, верно? Зачем мне тратить время, чтобы возвращаться с извинениями, если вы можете подтвердить свои слова здесь и сейчас, не так ли?

— У меня нет времени заниматься глупостями, — нахмурилась она.

— Отказываетесь от сотрудничества? — уточнила я и сочла молчание за согласие. — Хорошо. Господин Савиц, будьте любезны, откройте сейф.

Тот молча кивнул.

— Что? Вы не имеете права! — немедленно взвилась она.

— Госпожа Филонар, — я поднялась с кресла, следуя за финансистом, и остановилась возле нее. — Вы работаете на мою семью, так что я имею право.

— Готово, магоспожа Аберэ, — позвал меня Савиц.

— И, если вы не обманываете мою семью, вам не о чем беспокоиться, — я беспечно улыбнулась.

И отметила злобу, вспыхнувшую в ее глазах. Ох, дамочка явно что-то скрывает от своих благодетелей.

Пока я шла к сейфу, господин Савиц сноровисто просматривал хранящиеся там документы. И вдруг посмотрел на меня потрясенно.

— Это… — он перевел взгляд на директрису, — что?

Я забрала у него бумаги, столь потрясшие моего личного финансиста, и бегло их осмотрела.

Разумеется, было бы глупо ожидать, что в сейфе хранятся договоры о купле-продаже детей ввиду бессмысленности их заключения. В суд с таким договором точно не обратишься. Но госпожа Филонар исправно вела учет по этим сделкам. Кого, за сколько и когда.

М-да, госпожа Раувер сказала мне правду. Здесь действительно торговали детьми.

— Вы продаете своих воспитанников, госпожа Филонар, — я взмахнула бумагами.

— Нет, — резко ответила она. — Это трудовые контракты. Я обеспечиваю детям из трущоб будущее, которого они лишены! Я забочусь об этих детях!

— Вы заботитесь исключительно о себе, — я покачала головой. — Трудовые контракты до первого совершеннолетия? Когда у ребенка нет никакой законной возможности отказаться? Я не так глупа, как вы считаете.

— Здесь торгуют детьми? — сдавленно спросил Савиц, все еще не отошедший от потрясения.

Вот вам и благополучный приют пополам с благотворительностью.

— Госпожа Филонар, вы ведь действительно заботитесь о детях, это видно, — я вздохнула. — Как вы можете продавать их?

Директриса вдруг холодно усмехнулась:

— За некондиционный товар много денег не выручить, магоспожа Аберэ. Это просто инвестиции в будущую прибыль.

— Весьма цинично, — хотя что-то подобное я и предполагала.

— И вы зря влезли в это дело. Делиться прибылью я не собираюсь, — сообщила она.

Я не была настолько легкомысленной, чтобы проигнорировать прозвучавшую в ее голосе угрозу. И успела накинуть на себя усиление — а заодно и загородить собой беззащитного Савица.