Есть!

Теперь Геня ехала в Пенчурку сознательно – не предупредив, разумеется, поскольку не было в деревне ни мобильной, ни какой другой связи. Несколько блоков программы было сдано вперед, Аллочка не глядя подмахнула заявление об отпуске, а П.Н. опять отбыл на какую-то аппетитную заграничную вакацию. Пенчурка вырастала на горизонте, как сбывшийся жуткий сон.

Мобильник, с которым Геня Гималаева, подобно миллионам современных людей, срослась в единое целое, занервничал еще на лесной развилке. Как заблудившийся турист, как мама и папа сто лет назад, мобильник тщетно искал выход, сигнал, призрак сети, а потом все же сдался. Геня отключила его, бросила мертвую пластмассовую тушку в сумку и с ненавистью глянула на папку с ноутбуком – в Пенчурке нет электричества, а Интернет считают новым именем диавола. Зачем она потащила с собой ноутбук, никому не известно. Привычка. Зависимость.

– Дочушка! – закричала мама с порога, и Геня остолбенела: никогда прежде мама не позволяла себе таких нежностей.

И вообще, может, это не мама, а совсем чужая загорелая женщина в уютном платье? Или все-таки мама? А тот мужчина, с надежными морщинами у глаз, это отец? Как же давно Геня не видела своих родителей, как давно она не смотрела на них!

Маленьким, детским шагом Геня ступила на чисто выскобленное крыльцо, и рядом поспешно запели птицы, будто рояль в кустах, дожидавшиеся нужного момента.

Нам с вами, читатель, ничего не остается, как временно оставить героиню в заботливых родительских руках – пусть она отдыхает, отъедается и отсыпается на деревенском воздухе. Телеканал «Есть!», где тем временем происходит множество разных событий, отсюда будет казаться Гене далеким, словно планета Марс, – а ведь на канале «Есть!» сгущались краски, тучи и события. Там, как ягоды на кусте, созревали новые правила, и однажды кто-то первым произнес вслух слово «кризис».

Произнес так, будто увидел крысу.

Глава двадцать вторая,

в которой Ека припадает к античности