Есть!

– Рустик, мы нашли потрясающее место! – наконец сообщила мама.

Старообрядческая деревня Пенчурка была спрятана в чаще леса – хотя желающие могли ее найти без особого труда. Вот только автомобилем в Пенчурку не доехать – учителя, торговцы и врачи, навещающие пенчурцев, доезжают по проселку, пока дорога не закончится большой сосной, а потом идут несколько километров пешком. Мама с папой, поплутав в лесу и наглотавшись вдоволь свежего воздуха, вышли к той самой сосне с противоположной стороны и поняли, что совершенно не понимают, как тут оказались и как выбираться обратно.

Спасение пришло в виде молодой женщины с черным саквояжиком, бойко шагавшей по тропинке, – в лесу она выглядела так инородно, что мама приняла ее за привидение.

Оказалась не привидение – врач. Терапеут , как выговаривала ба Ксеня и как следом за ней привыкла говорить Генина мама.

Врачиха обрадовалась компании и, пока шли до деревни, поведала о Пенчурке и ее обитателях.

– Женщин вы там не увидите, – рассказывала врачиха, с интересом косясь на тонкий профиль Гениной мамы, которая только завистницам напоминала морскую свинку, а так была дамой утонченной. – Женщины в Пенчурке по улицам не шастают, а дома сидят.

– Старообрядцы, – понимающе сказал отец, – я сам из этой породы.

– Ты? – поразилась мама. – А почему ты мне об этом никогда не говорил?

Терапеут дипломатично кашлянула.

Старые, но крепкие, как вековые деревья, дома Пенчурки выросли перед горе-туристами, и бородатый хозяин, явно поджидавший врачиху, нахмурился при виде чужаков.

– Туристов они, сами понимаете, не очень любят. Туристы безобразничают часто. Детям плохой пример показывают. В Бога, – шепотом сказала врачиха, – не веруют.

Генин папа набрал полную грудь воздуха – он был здесь совершенно иной по составу, даже чище, чем в ближнем лесу. Ребятишки кололи дрова и смотрели на туристов с любопытством – может, ожидали, когда они начнут безобразничать.

Здесь, в Пенчурке, время было спрессовано и утрамбовано в брикеты – нестись, бежать или даже течь ему не давали возможности. Даже Генина мама почувствовала это свойство пенчуркинского времени – она притихла и раскраснелась.

– Тут много домов пустует, – болтала врачиха, успевшая поговорить с бородачом и попросить его вывести потом туристов к проселку. – Городские здесь не приживаются, но кое-кто пробует. С ними трудно. Они ведь даже, знаете, попить из своей посуды не дадут!

Генины мама и папа переглянулись. Разговорить бородача на обратном пути оказалось не просто, но когда вдалеке выросла та самая сосна, в бороде забрезжила первая улыбка, блестящая, словно лунный серп.

В машине родители – впервые за последнее время – не разругались, но даже взяли друг друга за руки, точно влюбленные дети.

Через год они переехали в Пенчурку, а Геня осталась жить с ба Ксеней. Мама изредка приезжала в город, Геня же старалась навещать родителей как можно реже: в старообрядческой деревне ей было не по себе ровно настолько же, насколько по себе было в ней маме и папе.