Есть!

Гриша пальцем показал, где всё лежит, и бросился к своему «Челентано». К счастью для Кати, соус получился таким, как надо: густым, полнокровным, чуточку хриплым и страстным… Через полчаса подобревший Гриша склонился над кастрюлей практикантки и тут же отпрянул – там плавало нечто вроде тёмных помоев для свиней, поверху которых неслись в свободном плавании взбаламученные кусочки бекона. Девчонки хихикали, Палач была красной, как карпаччо, – словно это она сварила такую мерзость. А Катя смотрела на шеф-повара Малодубова с вызовом. И шеф-повара Малодубова это зацепило.

– У меня есть одна знакомая, – откашлявшись, сказал Гриша, – с канала «Есть!». Так вот у них там выходит передача «Фиаско» – коллекция заваленных рецептов. Жуткое дело!

– Жуткое, – легко, как блин в полёте, подхватила тему Ленка Палач. – Помнишь, там были зразы с баночками из киндер-сюрпризов?

– И это… – Гриша щёлкнул пальцами в поисках нужного слова, – это вот изделие могло бы там блеснуть, честное слово!

Катя полоснула по нему холодным взглядом.

– Я теоретик, – хмуро сказала она. – Практики пока ещё почти не было. Но вы всё же попробуйте.

Девчонки расхохотались уже в полный голос. Да чтобы Гриша… Да чтобы эти помои… Но он решился. Маленьким половничком брезгливо зачерпнул мутную жижу и поднёс к своему опытному рту.

Катя ждала вердикт, а Гриша прислушивался – пусть выскажутся вкусовые бугорки!

Бугорки сказали, что суп, при всей его гадкой внешности, получился отменным. В нём был тот дикий и прелестный вкус итальянской деревенской кухни, какой не встретишь в больших городах. Любопытно, где эта дура раздобыла такой добротный рецепт…

– Придёшь завтра к восьми, поучимся, – махнул рукой Гриша, и Катя просияла, как будто он пообещал ей полцарства и принца с белым конём.

…Поздно ночью, уже проваливаясь в густой, как харчо, сон, Гриша всё-таки вспомнил, что должен был спросить у Нателлы. Прикрыл ей страницу книжки ладонью.

– Та девушка, которую ты прислала… – вяло пробормотал засыпающий шеф-повар, и жене пришлось его хорошенько встряхнуть, чтобы дождаться продолжения.

– Девушка? – возмутилась Нателла. – Не присылала я тебе никаких девушек, ещё чего!

Малодубов удивился, но всё равно заснул, а поутру, раздумавшись после трёх чашек кофе, решил не рассказывать Нателле о том, что на самом деле произошло, а Кате – о том, что обман её раскрыт. Чем-то она заинтересовала Гришу, ну и надо же было выяснить рецепт фасолевого супа. Шеф велел по-быстрому оформить Кате самую нижнюю ставку. Нателла, внимательно следившая за всем, что происходит в жизни мужа, тут дала промашку и ничего не заметила. А с Ленкой они были не настолько близки, чтобы та побежала к супруге шефа с докладом, – Палач Нателлу недолюбливала. Знали бы они, что принесёт в их мирную жизнь эта новенькая скромница…

Катя росла стремительно, как сорняк, и Гриша только успевал подкидывать ей новые задания. Он ждал, когда она сломается, и гадал: на чём? Катя невозмутимо принимала брошенную в лицо одноразовую перчатку и готовила как одержимая – лазанью, оссобуко, конкильони, минестроне… Помойный фасолевый суп облагородился и занял в меню почётное место, а Катя метала в Гришу всё новые и новые рецепты. Кондитер Даша, ушедшая следом за Гришей из «Эдельвейса», надувала щеки от обиды: новенькая замахнулась ещё и на сладкое! Её ореховый, легчайший и нежный десерт, украшенный сахарными буквами «Я торт!», вырубил Дашу из рабочего настроения на целую неделю… А какие она делала миндальные кексы – Гриша от одного запаха сходил с ума! Впрочем, он и так сходил с ума – впервые с детских лет во весь свой рост перед ним встала ненавистная проблема выбора. Стоит ли и дальше заниматься поварским делом, если залётная птичка творит на кухне такие чудеса?

– Знаешь, Гриша, – сказала однажды Катя, сбивая малиновый крем, – один поэт бросил писать стихи, когда прочёл то, что сочинил его знакомый подросток. Это было так хорошо, что поэту показалось глупым тратить остаток жизни просто на то, чтобы его догнать…

– Ты к чему это? – насторожился Гриша, но Катя повела плечиком:

– Так просто, вспомнилось. Кулинария очень похожа на литературу. Когда ты выходишь в зал к недовольным клиентам, то говоришь им одно и то же: «Моя кухня – это моё искусство. Если вам не нравится, вы можете поесть в другом месте!». И с книгами, Гриша, – с ними точно так же.

Гриша так и не понял, зачем Катя вспомнила про книги, – да и некогда было об этом думать: его тогда ждали срочный отчёт и пара внезапных заказов, каждый на тридцать персон. Но много раз вспоминал потом тот разговор с Катей, потому что он оказался последним. На следующий день она исчезла, оставив на столе шефа заявление об уходе и корзиночку миндальных кексов.

Снова они с Гришей встретились лишь через несколько лет. И за это время Гриша Малодубов окончательно разлюбил свою работу.

Глава восемнадцатая,

из которой мы узнаем о жизни одной необыкновенной женщины, а также прокатимся в Германию и обратно