Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

Не так давно экономисты пришли к идее «ограниченной рациональности», согласно которой у нас имеются различные предубеждения и когнитивные ограничения, мешающие нам быть полностью рациональными. Однако наша зависимость от социальных взаимодействий – это не просто предубеждение или когнитивное ограничение. Социальное обучение – это важный метод усовершенствования процесса принятия индивидуальных решений.

Аналогичным образом социальное влияние крайне важно для создания социальных норм, делающих возможным кооперативное поведение. Наша способность выживать и процветать зависит от социального обучения и социального влияния в той же, если не в большей степени, что и от нашей индивидуальной рациональности.

Новые данные говорят нам, что все, чего мы хотим и что мы ценим, а также то, какой образ действий выбираем, чтобы достичь желаемого, – все это постоянно развивающийся результат нашего взаимодействия с другими людьми. Наши желания и предпочтения по большей части базируются на ценностях социальной группы, которую мы считаем «своей», а вовсе не являются неким рациональным отражением наших индивидуальных биологических побуждений или врожденной морали.

К примеру, после Великой рецессии 2008 года, когда рыночная стоимость многих домов внезапно оказалась ниже, чем размер ипотеки, которую заемщикам еще предстояло за них выплатить, исследователи обнаружили, что стоило нескольким жильцам бросить свои дома (и отказаться платить ипотеку), как их примеру последовали многие соседи. Поведение, которое еще совсем недавно считалось почти преступным или аморальным – сознательный отказ от выплаты ипотеки, – внезапно стало общепринятым. Говоря языком экономистов, мы в большинстве случаев коллективно рациональны, а наша индивидуальная рациональность проявляется лишь в отдельных областях.

С помощью математического моделирования процессов социального обучения и социального давления в человеческом обществе мы с коллегами смогли построить довольно точные модели и научились предсказывать случаи массового поведения – такие, например, как каскадные отказы от выплаты ипотеки. Важно, что мы обнаружили при этом и кое-что еще: влиять на поведение толпы в реальном мире, определенным образом настраивать его можно с помощью стимулов в социальных сетях, видоизменяющих связи между людьми. Эти социальные стимулы оказались намного более эффективными, чем стандартные индивидуальные экономические стимулы. В одном особенно поразительном примере мы смогли использовать стимулы социальных сетей для создания пузыря «группового мышления» у группы валютных трейдеров, в результате чего отдача на инвестиции у некоторых из них выросла в 2 раза.

Итак, вместо индивидуальной рациональности у нас имеется здравый смысл. Коллективный разум сообщества возникает из потока идей и примеров, в который мы все погружены; мы учимся у окружающих, а они учатся у нас. Со временем сообщество, члены которого активно взаимодействуют друг с другом, превращается в группу с общими и взаимно интегрированными привычками и убеждениями. Когда поток идей включает в себя и идеи извне, участники сообщества принимают более качественные решения.

Идея коллективного разума, развивающегося внутри сообщества, – это довольно старая идея; более того, она укоренена в английском языке. Достаточно посмотреть на слово kith, знакомое тем, кто говорит на современном английском языке, по выражению kith and kin («родня», «свои», «родные и близкие»). Этим словом, восходящим к древненемецким и древнеанглийским корням, связанным с понятием «знание», в наши дни обозначается более или менее сплоченная группа с общими убеждениями и привычками. От тех же корней произошли и слово couth

(«воспитанный», «культурный»), и его более употребительный антоним uncouth («неотесанный»). Таким образом, наш kith – это круг людей, которых мы считаем ровней себе (и это не только наши друзья) и от которых получаем знание, как «правильно» вести себя.

Наши предки понимали, что культура и обычаи нашего общества суть результаты общественных договоренностей, которые зависят прежде всего от социального обучения. Соответственно, мы научаемся значительной части наших социальных убеждений и привычек, наблюдая подходы, действия и другие внешние проявления людей, которых считаем равными себе, а вовсе не за счет логики или рациональных аргументов. Изучение и укрепление таких социальных контрактов позволяет группе людей эффективно координировать свои действия. Пришло время отказаться от представления об отдельных личностях как единицах рациональности и признать, что мы вплетены в окружающую нас социальную ткань.

Homo economicus

Маргарет Леви