Эта ласковая земля

Когда я оставлял остальных спящими на другом берегу реки, у меня не было четкого плана, что я буду делать, когда доберусь до лагеря Шофилдов. Я надеялся, что Мэйбет еще не будет спать, но теперь, сидя с ее отцом и разговаривая как мужчина с мужчиной, я принял решение.

– Мистер Шофилд, вы представляете, как довезти всех до Чикаго?

Он снова ссутулился.

– От одной мысли об этом мне хочется напиться.

– У меня есть кое-что для вас, сэр.

Я сунул руку в карман, достал деньги, которые взял из наволочки, и протянул их отцу Мэйбет. Его глаза стали большими и живыми, как два уголька из костра.

– Какого черта?

– Тут чуть больше сорока долларов. Я хочу, чтобы вы взяли их и довезли свою семью до Чикаго.

– Откуда у тебя сорок долларов?

– Я их не крал, – сказал я. – Клянусь.

– Я не могу взять твои деньги, Бак.

– Прошу, сэр. Вам и вашей семье они нужнее.

– Не знаю, что сказать.

– Скажите, что возьмете их. И пообещайте, что потратите их, все, чтобы добраться до Чикаго.

Он поднял глаза от протянутых денег и торжественно поклялся:

– Обещаю.

Он взял купюры и убрал в карман. В отсветах костра я увидел, как по его щеке поползла слеза, следом еще одна. Было тяжело смотреть, как взрослый мужчина плачет, и я отвернулся к темному Хоперсвиллю, где горели другие костры, а вокруг них сидели потерянные души. Отдав эти деньги мистеру Шофилду, я чувствовал себя так хорошо, так упоительно, что если бы у меня их было достаточно, я бы постарался спасти всех.

– Где ты был?

Альберт сел. Луч фонарика выхватил его прищуренные обвиняющие глаза.

– Нигде.

Совесть не позволила мне врать, поэтому я опустился радом с братом.

– Я отдал наши деньги.

– Что?

– Я отдал наши деньги.

– Все?

– Все.

– Кому?

– Мистеру Шофилду. Они нужны ему, чтобы довезти семью до Чикаго.

– А нам они нужны, чтобы добраться до Сент-Луиса.

– Мы доберемся до Сент-Луиса.

– Ты хоть когда-нибудь думаешь перед тем, как совершить глупость?

– Сестра Ив дала их нам, надеясь, что они принесут пользу. Я сделал то же самое.

Брат подтянул колени к груди, обнял их и обреченно покачал головой.

– Он просто пропьет их, Оди. Попомни мои слова. Деньги на ветер. Черт, я понятия не имею, как мы теперь доберемся до Сент-Луиса.

Той ночью я плохо спал, как обычно. Я боялся, что Альберт окажется прав и я просто-напросто сделал положение Шофилдов еще хуже. Я думал о Мэйбет, и мне было больно. Любовь и тревога сплели терновый венок вокруг моего сердца.

Форрест вылез из своего одеяла с первыми лучами солнца, разжег маленький костерок и сварил овсянку в большой жестяной банке, в которой, согласно этикетке, когда-то были персики. Остальные еще спали, но я встал и присоединился к нему у огня.

– Вот это ставку ты сделал вчера ночью, – сказал он, помешивая овсянку. – Сорок долларов.

– Вы слышали?

– Тихая ночь, – сказал он. – Хороший слух.

– Что значит «ставку»?

– На то, что леопард изменит свои пятна. Пьянство сильный противник. Я видел, как оно побеждало многих хороших людей. Но вот в чем дело, Бак. Если не делать таких ставок, ты никогда не увидишь хорошего, что может из этого выйти.

– Вы не считаете, что это была плохая идея?

– Как сказал твой брат, может статься, что ты выбросил деньги на ветер. Но я восхищаюсь твоей верой.

Альберт, проснувшись, продолжал злобно зыркать на меня и ел свою овсянку, отгородившись стеной молчания. Я мог бы рассказать ему про две пятидолларовые бумажки, которые спрятал в ботинке несколько недель назад и которые до сих пор лежали там, но подумал: «Черт с ним».

Позавтракав, я встал.

– Пойду проведаю Шофилдов. Хочешь, выверну карманы? – сказал я брату. – Убедишься, что я не украл что-нибудь еще.

Я видел, что он старается держать себя в руках.

– Нам все еще предстоит долгий путь. Я просто стараюсь уберечь всех нас.

Я это прекрасно понимал и был благодарен, хотя в тот момент я ни за что не сказал бы ему этого.

Глава сорок четвертая

Хоперсвилль медленно оживал. Я шел по маленькому стихийному городку, люди разжигали костры для готовки, мужчины выкуривали первую за день сигарету, все разминали затекшие члены и протирали глаза от сна. Несколько человек, уже знавшие меня в лицо, если не по имени, дружески здоровались.

Возле типи Шофилдов Мамаша Бил сидела на перевернутом ящике, помешивая что-то в большом котелке над огнем.

– Манная каша, Бак, – сказала она, увидев меня. – Позавтракай с нами.

– Я уже поел, – сказал я. – Но спасибо.

Из типи вышла миссис Шофилд, подгоняя близнецов перед собой. Дети побежали прямиком к реке, которая в косых лучах восходящего солнца казалась расплавленным золотом. Их мать подошла к очагу и улыбнулась мне, но как-то рассеянно.

– Не видать их? – спросила она у Мамаши Бил.

– Пока нет.

– А где Мэйбет? – спросил я.

– Пошла за отцом, – ответила Мамаша Бил.

– Где он? – спросил я, на моем горизонте заклубился темный страх.

Женщины не ответили, но выражения их лиц подтвердили мои догадки. Деньги на ветер.

– Бог знает, что он взял, чтобы заплатить за выпивку, – сказала Мамаша Бил. – Он уже продал все ценное.

– Может, мы ошибаемся, мама, – сказала миссис Шофилд.