Этика Спинозы как метафизика морали

В такой системе измерений бытие отождествляется с благом, а небытие как отрицание или истощение бытия заключает в себе зло. Спиноза находит для этой формулы несколько иной способ выражения, связанный с динамическими характеристиками бытия – бытие есть potentia (dynamis), т. е. способность к действию, или возможность производить какой-либо эффект: «Нет ничего, из природы которого не вытекало бы какого-либо действия» (I 36). Отсюда и характерный для метафизики и этики Спинозы приоритет активных видов деятельности, выражающих естественную свободу субъекта моральной жизни, над пассивными, зависимыми или принудительными состояниями его ума и тела

Это дает основание говорить также и об объективности определений добра и зла в моральной философии Спинозы. В этом случае они не связаны однозначно с волюнтативными устремлениями субъекта: добро и зло вписаны в объективный, т. е. онтологический строй универсума и потому имеют под собой твердые и однозначные основания, иллюстрацией чего служит тот факт, что указанная выше корреляция между метафизическими и этическими реквизитами реальности находит свое подтверждение в описанных Спинозой двух типах порядка, объективно существующих в его универсуме, – субстанциального и модального. Важно то, что их онтологическая дифференциация предполагает определенный порядок субординации в соответствии с метафизическими приоритетами спинозовской доктрины, где субстанция первичнее модусов, и, следовательно, допускает

ценностную маркировку всех элементов универсума. 1. Субстанциальный порядок характеризует все то, что существует само в себе и представляется само через себя, будучи выражением Бога как свободной причины (это natura naturans). Ему соответствует исключительно активная форма деятельности, выражающая благо.

И наоборот, модальное устроение мира вытекает из необходимости божественной природы и представляет собой зависимую сферу бытия (это natura naturata) (I 29 схол.). По форме своей деятельности она пассивна, потому в меньшей мере причастна благу и несет в себе некоторое отрицание, свидетельствующее о присутствии в ней качества зла. 2. Та же схема воспроизводится и в различении Спинозой двух способов познания, о которых мы уже неоднократно упоминали, – постижения вещей из

обыкновенного порядка природы (communis naturae ordo), при котором мы видим их извне и случайно, и внутреннего созерцания

, видящего вещи ясно и отчетливо (II 29). В последнем случае Спиноза с определенностью утверждает, что «мы ни про что не знаем с достоверностью, что оно хорошо или дурно, кроме как про то, что действительно приводит к познанию или что может препятствовать ему» (IV 27). Та «достоверность» (certo), благодаря которой мы можем с определенностью выносить суждения о хорошем или плохом, свидетельствует об объективности наших оценок, но сама она зависит от характера нашего участия в порядке бытия. Истинное (адекватное) познание приближает нас к субстанциальному уровню реальности, в то же время существующие в нас неадекватные идеи свидетельствуют о неотделимости нашего ума от модального устроения мира. При этом высшая активность ума связана исключительно с истинным познанием, которое, по утверждению Спинозы, является неоспоримым свидетельством добра.