Этюд в розовых тонах

Она любит Виктора, эта ненормальная сестрица, и ревнует к покойной жене. Может, она хочет заменить ему Ренату? Ведь не приснился же мне телефонный разговор, где она называет себя Ренатой?

И она, испытывая потребность кому-то излить душу, рассказала Кореневу о своих чувствах к Кленову, об их случайной встрече и о том, как звонила ему утром домой.

43. Кукла в зеленом платье

Виктор вернулся домой около пяти часов вечера. Он прождал Наталью в офисе около двух часов, но она так и не появилась. Пытался дозвониться до ее мобильного телефона, но он был, по всей вероятности, отключен. После того, как он рассказал ей о визите дамы, которая якобы знает, кто убил Ренату, она заметно разволновалась. Но почему?

Виктор включил свет в прихожей, снял пальто, повесил его на вешалку. Когда же стал переобуваться, его внимание привлекли грязные мокрые следы. Эти следы могли быть оставлены сапогами Натальи, которая вошла в квартиру раньше Виктора. И если бы эти самые сапоги были на месте, Виктор вряд ли задумался бы об этом. Но сапог нигде не было. Наталья могла снять их и отнести в ванную комнату, чтобы помыть, к примеру. Но похоже, что и ее самой в квартире не было. Во-первых, Виктор не увидел ее шубы и шапки на вешалке, во-вторых, в квартире было слишком тихо. Будь Наталья дома, она кинулась бы его встречать, как она это делала всякий раз, когда он возвращался. Он окликнул ее, но, не получив ответа, обошел все комнаты, заглянул даже в кладовку. Ее нигде не было. Нигде. Следы обрывались как раз возле вешалки. Словно Наталья, войдя в грязных и мокрых сапогах в прихожую, подошла к самой стене и… Растворилась.

Виктор в одних носках тоже приблизился к тому самому месту, где следы обрывались, и прислушался. Где-то рядом шумела вода, звучала музыка. Словно обитая кожей деревянная панель вешалки, на которой висели плащи и тяжелые махровые халаты (а почему, собственно, купальные халаты находятся здесь, а не в ванной комнате?),

являлась единственной перегородкой между двумя квартирами. Он знал, что за стеной расположена квартира, в которую можно попасть, только войдя в соседний подъезд.

Он слегка надавил на панель, и, когда она поддалась и словно провалилась внутрь, он чуть не закричал от страха. Теперь там, в темном прямоугольном провале, и вода зашумела громче, и музыка… И сквозь все эти звуки до Виктора донесся довольно отчетливо женский голос, который невозможно было спутать ни с каким другим. Он принадлежал его сестре, Наталье Агранатовой.

И что мне теперь делать? Заявиться к ней и сказать: все, дорогая, ты попалась. Но вдруг я ошибаюсь? Хотя какая же это ошибка, когда все и так ясно?

«Представь, она показала Виктору твой бумажник, ключи… Скажи, это была она? Она? Ты можешь ее хотя бы описать? Пожалуйста, не молчи. Я понимаю, что ты устала, что хочешь спать, но все равно… Что мне делать? А? Что ты говоришь? Нет, Виктора пока нет, я бы услышала, если бы он пришел. И хватит меня о нем расспрашивать. Что с ним сделается? Ведь для меня главным было выяснить, кто это сделал. Но если это не он, тогда за что же так ненавидеть его? Я не могу его ненавидеть, я люблю его. Но у меня ничего не получается. Мы с ним лишь обманываем друг друга. Ты будешь чай с лимоном или без? С молоком, понятно. Ладно, не хнычь, я знаю, что ты устала, но подойти к столу ты можешь. Вставай, вставай… Я видела, как ты сегодня каталась на лыжах. Но что поделать, если ты совершенно неспортивный человек. Это сразу бросается в глаза. И Виктор тоже неспортивный. Но в целом вы смотрелись неплохо. А какой денек был, да? Чудо! Вставай, Рената, давай я помогу тебе. Вот так…»