Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

На конкретном сибирском материале проблема соотношения хозяйственно-культурных типов с этническими параметрами была поставлена и положительно решена акад. А.П. Окладниковым в 1969 г. Он писал: «В действительности, те общие для населения определенных ландшафтных областей элементы культуры, которые так или иначе можно назвать производными от природных условий и обусловленного ими образа жизни и хозяйства (например, войлочная юрта для степей; чум, крытый берестой, в тайге; полуземлянка с каркасом из костей кита и моржа в Арктике), вовсе не безразличны для этнографической „диагностики“»[291]

. Без переносных жилищ — чумов, крытых берестой или шкурами, без распашной одежды с передником или нагрудником, ноговицами и обувью типа мокассин, без особого вида детской колыбели характеристика эвенкийской культуры, по мысли А.П. Окладникова, была бы обедненной, неконкретной.

То же самое можно сказать об эскимосах — охотниках на морского зверя. Их полуподземные зимние жилища, глухая меховая одежда в два слоя, техника охоты (знаменитый поворотный гарпун, жировая лампа и т. д.) — все это одновременно черты этнической культуры и хозяйственно-культурного типа. Показательные различия подвижных охотников тайги и приморских зверобоев. Вселенная тунгусских народов олицетворяется космическим лосем, за которым гонится охотник (первоначально — медведь). У эскимосов известен другой образ — морской хозяйки Седны, другая символика, где выражена борьба морских и воздушных стихий. Конечно, «культурно-хозяйственные типы», — продолжает цитируемый автор, — существуют реально, и при этом они свойственны нередко различным по их языку, а также по антропологическому складу группам. Пример тому — сидячие чукчи и коряки, а также эскимосы, с одной стороны, тунгусы и юкагиры — с другой.

То же самое относится к оленеводам — чукчам и корякам. Однако в любом случае этническая характеристика будет неполной, обедненной и даже извращенной, если из нее будут выброшены подобные признаки. Тунгусы уже не будут тунгусами, а юкагиры — юкагирами, если у них отнять берестяной или ровдужный чум, колыбель, приспособленную к езде на олене верхом, «у чукчей — ярангу и жировую лампу, у монголов и казахов — войлочную юрту. Таким образом, нужно принять и включить в понятие этноса все, что входит в понятие хозяйственно-культурного типа. И не просто включить, но положить эти признаки в первичную основу этого понятия, в основу всего комплекса элементов, образующих структуру определенного этнического целого»[292]

. Считая такие признаки «признаками первого порядка», А.П. Окладников выделяет далее признаки «второго порядка» в виде специфических черт культуры народов, прямо не выводимых из природы, хозяйства и образа жизни[293]

.

Очевидно, линия, разделяющая признаки первого и второго порядка, проходит не в одном и том же месте в разных хозяйственно-культурных типах, у разных народов, в разной культурно-исторической обстановке. Этот вопрос был затронут в одной из работ С.И. Вайнштейна, который обратил внимание на историческое соотношение этнической специфики с хозяйственно-культурным типом кочевых скотоводов умеренного пояса Евразии. На этапе формирования названного типа в I тысячелетии до н. э. и в первые века н. э. в степях Евразии с колоссальной быстротой распространялись сходные виды упряжи, орудий труда, жилища, одежды и пр. В процесс освоения таких инноваций были вовлечены народы разного происхождения. С середины I тысячелетия н. э. на этапе сформировавшегося типа распространение инноваций замедлилось, да и сами они передвинулись из сферы кардинальных основ кочевого хозяйства в сферу сравнительно второстепенных элементов культуры. На этом этапе С.И. Вайнштейн отмечает возрастание этнической специфики. В то же время общий хозяйственно-культурный тип создавал благоприятные условия для ассимилятивных процессов: «…на его основе возникли крупные, но недостаточно устойчивые этнические общности. На раннем этапе ХКТ кочевников-скотоводов умеренного пояса Евразии был представлен в значительной мере среди ираноязычных племен степной зоны, а на позднем этапе — среди тюрко-монгольских народов этой же зоны. Для монголов поздний этап ХКТ стал характерен лишь в начале II тысячелетия н. э., причем распространение тюрок-скотоводов привело к сравнительно быстрой ассимиляции их предшественников — степных ираноязычных и др. племен»[294]. В основе убедительной, на наш взгляд, картины, нарисованной С.И. Вайнштейном, лежит плодотворная идея зонального разделения скотоводческих хозяйственно-культурных типов и обособления типа кочевых скотоводов умеренного пояса Евразии.