Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

Ликвидация в конце VI в. до н. э. политического объединения кочевников-ди и их последующая ассимиляция в древнекитайской этнической среде создали предпосылки для восстановления этноцентрической картины окружающего мира. Противопоставление «хуася» и «варваров» в VII–VI вв. до н. э. не связывалось с представлением о том, что этническая территория древних китайцев находится в центре Поднебесной, но по мере ассимиляции ди возникает понятие «Срединные государства» древних китайцев. При этом такие окраинные древнекитайские царства, как Цинь, Чу, Янь, которые первоначально не считались населенными «хуася», все более и более втягиваются в сферу распространения древнекитайской культуры, и их отличие от «Срединных царств» постепенно перестает осознаваться. В течение длительного времени двойственным в этом отношении было положение царства Цинь. Сыма Цянь прямо говорит о том, что это государство «было то в числе Срединных царств, то среди варваров»[425]. Он приводит слова деятеля III в. до н. э., утверждавшего: «У [людей] Цинь сердца тигров и волков, они жадны, жестоки, стремятся к выгоде, на них нельзя полагаться… Ради выгоды они готовы предать родных братьев и в этом подобны диким зверям»

[426]. К жителям царства Цинь, таким образом, прилагается характеристика, обычная при описании «варваров». Между тем, как мы могли уже видеть из приводившихся надписей, сами правители царства Цинь считали себя настоящими «хуася», призванными подчинять себе «варваров».

Со второй половины I тысячелетия до н. э. начинает прослеживаться определенная закономерность в соотношении политических и этнических общностей населения Средкекитайской равнины и сопредельных районов, выражавшаяся в тенденции к совмещению границ этих общностей. Консолидация древнекитайского этноса становится одной из важнейших предпосылок объединения Срединных царств. В трактате Сюньцзы, например, неоднократно встречается утверждение, что «[люди, живущие] меж четырех морей, подобны одной семье»[427]

. Мэнцзы, выступая против междоусобных войн, причинявших бедствия Срединным царствам, был убежден, что «умиротворение — в единстве»[428]. Стремление уничтожить территориальные перегородки между отдельными частями единого этноса начинает особенно настойчиво проявляться в III в. до н. э. Тенденция к фактическому совмещению этнических и политических границ была реализована в конце III в. до н. э., когда в 221 г. до н. э. была создана единая империя Цинь. Во многом сходные процессы происходили примерно в то же время в Древней Греции.

Хотя в сознании древних эллинов сохранилось представление о былом политическом единстве, выражением которого был в свое время совместный поход против Трои, сегодня нам очень мало известно о том, каковы были формы этого единства. Как бы то ни было, к VI–V вв. до н. э. никакого сколько-нибудь прочного и постоянного политического объединения Эллады не существовало. Возникновение союзов, в которые входили различные полисы, прежде всего, в период греко-персидских войн, не означало преодоления государственной раздробленности страны. Как и в Древнем Китае, формирование этнической общности эллинов и общеэллинского этнического самосознания происходило в обстановке, когда государственная общность — полис представлял собой единицу более низкого уровня, чем складывающийся этнос.

Кратковременное сплочение большинства полисов в их борьбе против общего врага — персов-сменилось затем возобновлением ожесточенного соперничества между отдельными городами. Его кульминацией явилась Пелопоннесская война, которая, по словам Фукидида, «вызвала величайшее движение среди огромного большинства всех народов» и «затянулась надолго, и за время ее Эллада испытала столько бедствий, сколько не испытывала раньше никогда в равный промежуток времени. Действительно, никогда не было взято и разрушено столько городов, не было столько изгнаний и смертоубийств, вызванных или самой войной, или междоусобицами»[429]

.

Между тем завершение процесса сложения общеэллинской этнической общности относится к более раннему периоду. Важнейшим признаком его в Греции, как и в Древнем Китае, было возникновение общего этнического самоназвания («эллины»), Эллинам стали противопоставляться все иные народы, объединяемые под названием «варвары». Хорошо известно, что одним из первых на это обстоятельство обратил внимание Фукидид, отметивший отсутствие термина «эллины» в гомеровском эпосе. Гомер, пишет древнегреческий историк, «нигде не обозначает всех эллинов в их совокупности таким именем., точно так же Гомер не употребляет и имени варваров, потому, мне кажется, что сами эллины не обособились еще под одним именем, противоположным названию варваров»[430].