«Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу». Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела

В своей ранней работе (Hirsch, 1989 и др.) я описывал ситуацию возникновения ипохондрической реакции прежде всего как угрозу сепарации, полностью опираясь на представление селф-психологов о том, что ипохондрия вызывается угрозой утраты селф-объекта, т. е. одушевленного или неодушевленного внешнего объекта, доступность которого необходима, чтобы поддерживать когерентность самосознания (Kohut, 1977, S. 141; Stolorow, 1979). Сегодня я бы предположил, что в конфликте между стремлением к автономии и желанием зависимости тревога двойственна: это и страх расставания с любимым (селф-) объектом, и страх того, что этот объект может завладеть человеком. При этом страх сепарации тоже двойствен: это страх быть оставленным, но в то же время и страх собственного стремления к автономии, встречающего совершенно филицидную, обусловленную родительским влечением к смерти агрессию (Rupprecht-Schampera, 2001), т. е. агрессивный захват со стороны родительских фигур в ответ на сепарационные стремления подростка. Руппрехт-Шампера (там же, S. 347) выражает это лаконично: речь идет об «утрате объекта и/или собственного „я“», т. е. утрата объекта означает сепарацию от первичного объекта, а утрата «Я» значит утрату самоопределяемой идентичности посредством захваченности объектом. И, таким образом, значение для развития ипохондрических симптомов приобретают следующие жизненные ситуации, связанные с амбивалентностью содержащихся в них свободы, личностного роста, обретения автономии и в то же время скованности, утраты свободы, захвата извне. Страх свободы и страх быть поглощенным бессознательны — на сознательном уровне ипохондрик хочет здоровья, успеха, развития. Именно поэтому на каждом первом интервью терапевт слышит характерное: «И вот именно сейчас, когда все могло быть так хорошо, у меня рак!».

Распространенные триггеры ипохондрической тревоги

1. Строительство или покупка (первого) собственного дома (Hirsch, Herrmann, 1988, 2006a). Собственный дом означает самоопределение, взросление, финансовую состоятельность (в глазах соседей). Но это также значит (особенно в Германии) финальную точку маршрута, неспособность куда-то уехать, прикованность к этому дому, в котором человек однажды умрет: здесь, кстати, будет уместно вспомнить арабскую пословицу «Когда дом построен, приходит смерть», которую Томас Манн приводит в романе «Будденброки».

2. Каждый экзамен — это переход от одной ступени идентичности к следующей, более продвинутой. Иногда экзамен заставляет перейти от одной фазы жизни к другой, выпускные экзамены в школе означают переход от детства к взрослой жизни, окончание вуза позволяет наконец всерьез начать нести ответственность за свою жизнь. Экзамен означает свободу от зависимостей предыдущей стадии идентичности, больше самоопределения и автономии. С другой стороны, свобода раскрытия идентичности все более ограничивается, человек привязывается ко все более узко определяемой идентичности, что может переживаться как несвобода и ограниченность.

3. Вступление в брак и особенно беременность — это знак не только окончательного взросления, но и фиксация на партнере и ребенке, чье существование определяет идентичность родителей и их жизнь на десятилетия.

В то время как Ричардс (Richards, 1981) видит триггерами предстоящих шагов на пути развития такие ситуации, как отъезд из родительского дома, начало высшего образования, запланированную свадьбу и приближающийся конец анализа, есть клинический пример Розенфельда (Rosenfeld, 1964), в котором предстоящая свадьба переживалась пациентом не как шаг к зрелости, а как падение, которого невозможно избежать. В таких ситуациях речь идет не только об утрате материнских объектов, т. е. ощущении скованности и подавления со стороны этих объектов, но и о признании следующих фаз идентичности, сменяющихся на жизненном пути, т. е. в конечном счете признании смерти. В соответствии с этим ипохондрический симптом имеет двойственный характер: хотя тело присутствует посредством его чрезвычайной значимости для самонаблюдения, но в то же время оно превращается в лишающий свободы, несущий смерть объект. Бонди-Аргентьери (Bondi-Argentieri, 1998) понимает ипохондрию как своего рода самовольную, конечно, бессознательную локализацию и конкретизацию смерти, поскольку смерть не может быть принята как неизбежное, приходящее извне естественное событие.

Фиксация конфликта автономии — зависимости