«Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу». Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела

У «примитивных народов» татуировки обозначают сохраняющиеся навсегда знаки принадлежности к полу и группе, в противоположность разрисовыванию или ношению масок и переодеванию: последние варианты обратимы и всегда могут быть модифицированы при различных ритуалах инициации (van Gennep, 1909, S. 78). В этом отношении некоторые родители сегодня хотят, чтобы их ребенок-подросток выбрал себе менее долговременный символ связи с какой-то идеей или группой, например, прическу (хотя выступают агрессивно и против этого, так как прически являются символом мятежа и агрессивной сепарации) или окрашивание. Пирсинг тоже обратим, и мы уже привыкли видеть более или менее бросающиеся в глаза кольца и другие металлические детали на лицах подростков. Все началось с протестного движения панков (Stirn, 2002), которые начинали с безопасных английских булавок, прокалывая ими кожу, и эти модифицирующие тело действия чаще всего имеют безобидный характер. Это соответствует привычке, ставшей уже совершенно незаметной, прокалывать дырки в мочках ушей, чтобы украсить их драгоценностями. Но границы бунтарского протеста против мира взрослых непостоянны, так же как и границы деструктивных самоповреждений. Например, можно вспомнить о таких проблемных участках тела, как гениталии и пупок. В Германии 0,5 мужчин и 0,4 женщин носят пирсинг в области гениталий.

Прежде всего молодые женщины (14–34 года) имеют татуировки и пирсинг: 12,2 из 14–24-летних и 12,3 из 25–34-летних носят эти ювелирные изделия тела, по сравнению с 5,5 и 6 мужчин соответственно. У очень молодых женщин (14–24 лет) значительно больше модификаций такого типа: у 45,8 есть татуировка и/или

пирсинг, по сравнению с 23,5 мужчин этой возрастной группы (Brähler, 2009). «Косметическая хирургия»

22-летняя актриса Скарлетт Йоханссон считает пластические операции нормальными. «Я не хочу быть старой ведьмой», — рассказала она Daily Mirror.

«Если вы довольны собой, это сексуально, но если нет, сделайте с этим что-нибудь», — сказала она. Уже сегодня я делаю все, чтобы соответствовать идеалу красоты. «У меня невероятно большая коллекция макияжа. Это совершенно вышло из-под контроля», — сказала она (Süddeutsche Zeitung, 27 марта 2007).

Жюли Дельпи: «Для меня ботокс — это беспокойный, невротический, почти безумный способ борьбы со стареющим телом. Мне нравится становиться старше!» (Süddeutsche Zeitung, 25 июня 2009).

Доктор Манг: «Я не хочу менять 60-летнего, но заставляю его выглядеть снова на 40. Речь идет об омолаживании, а не об изменении типа» (Leader: журнал для предпринимателей, август 2009, S. 13).