Это офис, детка!

Мы вернулись домой только на следующий день, переночевали у маминой студенческой подруги. Едва добрались до квартиры, я сразу провалилась в сон, совершенно измученная событиями и впечатлениями такого длинного и насыщенного дня. Один раз, полупроснувшись, услышала, как мама пересказывает наш разговор в театре, повторяя: «Глупенькая девочка, ну какая из нее балерина?»

После окончания института я какое-то время поработала в школе, но скоро поняла, что на такую зарплату долго не проживу. Мама, учительница английского языка, уговаривала не делать глупостей, потерпеть. Терпеть мне не хотелось, а уж тем более не хотелось копить годами на приличную шубку или югославские сапожки. Мамины лодочки, в которых она была со мной в Большом, носились лет десять, пока я, разозлившись, не выбросила их в помойку. Мама потом со мной неделю не разговаривала, а бабушке по телефону жаловалась, что я выбросила ее «почти новые» туфли.

Девчонки из Мориса Тореза, с которыми я познакомилась на летней практике, рассказали, что туристические компании активно набирают гидов для работы в Египте – туда валом хлынули российские туристы. Английский у меня был очень даже приличный, немецкий похуже, но руководству этого было вполне достаточно, чтобы заключить со мной трехмесячный контракт.

За три дня до выезда мне сообщили, что концепция поменялась и я еду в Грецию. Мне было до лампочки: за границу я не выезжала ни разу, куда пошлют, туда и поеду. Настроение было задорное, тем более, что мою подругу Зойку тоже взяли.

– Анюта, мы же вытащили лотерейный билет, ты понимаешь! Денег заработаем, с какими-нибудь симпатичными греками познакомимся. А там, может, и замуж!

– Дура ты, Зойка, ветреная особа! – смеялась я. – Нас же на работу взяли, а не женихов искать. Не знаю, как ты, а я собираюсь работать серьезно.

– Это ты дура, подруга! Серьезно пусть мужики работают, а мы созданы для роскошной жизни!

В отношении Зойки это было сущей правдой. Красавица в типично русском стиле, с длинной косой, пышными формами и белоснежной кожей могла рассчитывать на благосклонность мужчин. По приезде в Салоники она сразу же познакомилась с местным воротилой, который ухаживал за ней, как падишах, с поистине восточным размахом. Он снимал целые рестораны, покупал ей шубы, золотые украшения. Зойка долго не ломалась, сдалась через пару недель. А через месяц «падишах», наигравшись, бросил ее. Зойка пошла вразнос.

Мои три месяца пролетели незаметно. Аэропорт, гостиницы, экскурсии… Туристы прилетали чартерами, либо ранним утром, либо поздней ночью. Смешно сказать, но на море я была всего пару раз, работать приходилось «за себя и за того парня». Радовало одно: удалось скопить кругленькую сумму на процентах от меховых магазинов, где массово отоваривались русские туристы. Редко кто уезжал из Греции без норкового манто.

В последний день мы с девчонками решили сделать «отвальную», пригласить водителей наших экскурсионных автобусов, с которыми за эти три месяца по-настоящему сдружились. Просиживая часами в аэропортах в ожидании прилета очередной порции туристов, мы успели рассказать друг другу все о своей жизни, особенностях национальной кухни, обсудить последние новости из мира туризма, посплетничать о романах наших русских девчонок, перемыть косточки жадным начальникам, которые зажимали деньги за переработки. Гулянка затянулась до утра, а надо было еще успеть собрать вещи и купить подарки родным. Когда сунулась в тайник с деньгами, он оказался пустым. Все, что я накопила за три месяца, украли.

* * *

– Ну, чего рыдаешь, оставайся еще на три месяца. Снова заработаешь.

– Ты обалдел, кто меня здесь оставит?! У меня же визы нет!

Пончик старался успокоить меня, как мог, рассказывал смешные истории, три раза бегал за пивом и сигаретами. Вообще-то настоящее его имя было Донатос, но все мы звали его Пончиком – русским эквивалентом заморского доната, пышной булочки. Хотя на булочку он совсем не был похож. Он был похож на… да на греческого бога он был похож, блин! Я влюбилась в него с первого взгляда, как только сошла с трапа самолета. Все три месяца судьба как нарочно сталкивала нас в одной смене. Он даже пытался за мной ухаживать, но я дала себе слово, что не буду отвлекаться от главного, от того, за чем приехала, – от опыта и денег.

Через месяц я снова вернулась в Салоники, а через еще три вышла замуж за Пончика. Через девять месяцев родился наш сын, а спустя два года греческая сказка закончилась. Пончик оказался бабником и мотом. Его интересовали только чужие бабы и мои деньги.

Я работала день и ночь, пытаясь убежать от домашних проблем и заработать столько, чтобы можно было свалить из этой чертовой дыры. Заграница, елки зеленые!

Работа спасала, помогая забыться и отключиться от постоянных мыслей о будущем. «Что делать – разводиться или потерпеть еще, пока не получу паспорт? Терпеть насмешки свекрови, которая помогает с сыном, или послать всех наконец к чертовой матери?..» Голова пухла от проблем, которые росли, как снежный ком.