Это ужасное поместье

– Думает, он тут главный! Просто потому, что пришёл раньше, – бормотала она. – На несколько минут! Поменяйся мы местами…

Даже поставив на полку самую последнюю книгу, она не испытала практически никакого удовлетворения. Усевшись, она принялась перечитывать законченный список на случай, если, паче чаяния, в этом наборе бессвязных слов проглянет какой-то смысл, как вдруг на веранде что-то затрепетало.

Этта подняла голову, думая, что в открытое окно влетела птица, но увидела лишь диагональные лучи света, в которых плясали частицы пыли. Что-то затрепетало вновь. Озадачившись не на шутку, Этта встала и вышла из библиотеки посмотреть, что там происходит. На веранде было пусто. Однако шнурок звонка покачивался, как будто за него недавно дёрнули.

– Есть тут кто? – окликнула девочка, не в силах подавить испуганную дрожь в голосе. Наверное, кто-то – скорее всего, Альманах – потихоньку прокрался в комнату и дёрнул за шнурок, а потом выбежал, пока она не заметила. Но она не слышала ни скрипа половиц, ни звона колокольчика. Зато слабо-слабо ощутила вдруг запах духов мадам Ирис… Призрака мадам Ирис, невольно подумалось ей.

По спине у Этты пробежал холодок. Ведь большая же разница: размышлять о призраках теоретически или же встретить в реальной жизни. Девочка резко обернулась, чувствуя, что кто-то дышит сзади ей в шею. А когда повернулась обратно, шнурок звонка снова плясал в воздухе.

Хотелось бежать со всех ног, но Этта заставила себя остаться. Если это какой-то трюк, то очень хороший, но тем не менее, возможно, всего лишь трюк. Всего лишь шнурок звонка, всего лишь качается. Она же не видела, как призрачная рука тянет за этот шнурок. Может, кто-то прячется за потолком и дёргает шнурок, чтобы создать иллюзию, будто в комнате витает привидение…

Этта наклонилась, чтобы рассмотреть поближе место, где тряпочная лента уходила в побелку. Вроде ничего подозрительного. Но когда шнурок задел её волосы, она испытала странное ощущение – как будто её щёк коснулись мушиные крылышки.

Девочка вздрогнула и отскочила, осознав вдруг, что шнурок не просто раскачивается, а гудит.

Очень неохотно она потрогала ленту и ощутила кончиками пальцев то же самое: всё равно что погладить камертон, только вибрация не затихает. Скорее усиливается.

Словно бы далеко-далеко, на грани слышимости, Этта различила слабый звук.

– …У-у-у-у…

Звучал он до ужаса похоже на женский голос.

– Ох, зря ты это, – промолвил Уго из мраморного камина. Этта вскрикнула от испуга: слишком уж близко прозвучал его голос. Она даже не знала, что он тут.

– Не делай так! – резко сказала она. – У меня чуть сердце не остановилось.

– Прости. Я просто пытаюсь помочь.

– Хотел бы помочь – сказал бы толком, что тут происходит! Или оставил бы в покое и не мешал слушать.

Уго замолчал, и девочка снова подалась вперёд, прислушиваясь к гудению шнура. Совсем как в детстве, когда они со второй по старшинству сестрой Тосси (Тоска) пытались стащить свежеиспечённый пирог и, чтобы действовать слаженно, переговаривались через двор, связав бечёвкой два бумажных конуса.

Голосок звучал, как прежде, тоненький, сдавленный, всё тянущий и тянущий даже не слово, а отдельный слог:

– …О-о-о-о-ой…

– А можно чуть погромче? – спросила она. – Я вас почти не слышу.

Вибрация усилилась.

– …Е-е-е-е-е-е-е-ло-о…

– Ела? Кого ела? Не понимаю.

– Бу-у-у-удь… сме-е-е-елой…

– Будь смелой? – Этта подалась ближе к стене. – В каком смысле?

– Бу-у-у-у-у-удь сме-е-е-е-е-ло-о-о-о-ой! Бе-е-е-е-е-ги-и-и-и!

Холодок в спине превратился в мурашки. Уходи.

– Но как? И почему? И что будет, если я не убегу?

Однако голос в шнуре умолк.

Этта прислонилась к спинке дивана, чтобы не упасть. Правильно ли она расслышала? Если да, то это не оставляло особого простора для сомнений. Совершенно очевидно, чего от неё хотела мадам Ирис. Чтобы она сбежала отсюда. Но как?

– Сдаётся мне, это именно она и пыталась нам сказать всю дорогу. Уго, почему ты не хотел, чтобы мы с ней разговаривали? Чтобы магия тем временем успела и до нас добраться?

В камине что-то пошевелилось.

– Поговори с Альманахом, – сказал Уго. – Он совершил открытие. Он тебя ещё не звал, но скоро позовёт.

Она тоже кое-что обнаружила, но признает ли Альманах всю важность её открытия? Она в этом сильно сомневалась. Наверняка будет считать своё открытие самым главным.

– С какой стати мне тебе верить?

– Я не лгу.

– А вдруг это ложь?

– Верь мне, Балетта, – промолвил Уго. – Или ты Баетта? Я вам не враг.

– Но… откуда ты знаешь, что Этта – не полное моё имя?

Девочка отпрянула, пытаясь вспомнить, говорила ли она кому-нибудь в поместье, что это лишь уменьшительное? Нет, точно совершенно, не говорила. Никому, даже Альманаху! Письмо от леди Симоны, то самое, в котором обратным адресом был назван «Лес сира Бупомойна» – вот и всё, больше её настоящее имя никто и никогда не использовал. А письмо сейчас было надёжно спрятано вместе с её старой одеждой.

Если бы её не позвали в поместье, она бы сюда никогда не пришла, а значит, не оказалась бы в этом положении.