Это ужасное поместье

Она сейчас как Согоро, волшебник из сказки Уго, сказала она себе. Это не бегство. Это спасательная операция. Но сперва надо перебраться через ворота. И хорошо бы до темноты. Вспоминая, как она исцарапалась при предыдущей попытке, она понимала, что и в этот раз легко не будет. Ухватившись покрепче, Этта полезла вверх.

Задача оказалась сложнее, чем она себе представляла. Очень скоро и так уже натруженные ладони вспотели, отчего их стало немилосердно саднить под перчатками, а толстой кожи и мешковины не хватало, чтобы как следует защищать от острых граней декоративных львов. Каждая деталь украшений заканчивалась колющим, режущим или царапающим остриём. Длинные руки и ноги девочки давали ей преимущество, когда надо было дотянуться до очередной зацепки, но подтягиваться оказалось труднее, чем она ожидала, да и все эти дни, проведённые в библиотеке, очень быстро начали сказываться. Знай она заранее, какое испытание её ждёт, хотя бы зарядку изредка делала, что ли.

На середине подъёма она посмотрела вниз и нервно сглотнула, обнаружив, что до земли куда дальше, чем ей казалось. Если свалиться сейчас, непременно что-нибудь себе сломаешь. То-то ужасный конец будет её приключению.

Только вот, напомнила она себе, это никакое не приключение. Это, в буквальном смысле слова, дело жизни и смерти – и для неё самой, и для всех остальных обитателей поместья. Она должна выбраться – а значит, не может позволить себе дрогнуть, свалиться или попасться в руки преследователей. А значит, надо сжать зубы и лезть дальше.

Какую-то вечность спустя она добралась до верха, где и остановилась перевести дух, стоя обеими ногами на львиной голове и держась за два железных прута, зависнув высоко над землёй. Почти, почти справилась, говорила она себе, хотя в это «почти» ещё входила необходимость как-то перебраться через барьер из острых стальных копий. Зато потом уже только вниз, а там главное, чтобы рука случайно не соскользнула. А больше волноваться уже и не о чем. Совершенно не о чем.

Занятно, но чары ещё ни разу не попытались ей как-нибудь помешать. Этта ожидала, что ворота будут шататься, пытаясь скинуть её на землю, или верхняя часть окажется слишком скользкой. Да мало ли какие сложности ещё могли бы возникнуть!

Вдалеке, сквозь сгущающиеся вечерние сумерки, проглядывали над деревьями очертания особняка. А может, заклятие отвлеклось на что-то ещё? Вдруг это как-то связано с тем, что делает сейчас Альманах? Только тут она вспомнила, что Олив сказала, что он просил её зайти к нему в подвал.

Этта усилием воли выбросила Альманаха из головы. Он – не её проблема. Во всяком случае, сейчас. Вот окажется она по ту сторону ворот, тогда и будет думать, как ему помочь.

Собрав силы на последний рывок, она полезла через пики. Задача оказалась не из лёгких. Только после трёх неудачных попыток Этта сообразила, что лучше всего снять с себя мешок, накрыть им смертоносные колья, а уже потом переползать. Она ждала, что в любой момент окажется нанизанной на пику, точно бабочка на булавку. Однако мешковина выдерживала её вес, и всё обошлось.

Помедлив долю секунды на самом-самом верху, девочка начала осторожно сползать вниз, нащупывая ногой зацепку с другой стороны, и на миг испытала яркое чувство триумфа. Получилось! Она поборола заклятие! И пусть в кармане у неё ни гроша, оружия тоже никакого, а платье горничной изрядно подрано, зато она наконец свободна и может найти место, где её будут ценить по заслугам!

Однако в ту же секунду на неё вдруг навалилась необоримая тяжесть, а вслед за тяжестью внезапная тошнота. Заклятие.

– Поздно! – вскричала девочка. – Я уже снаружи!

Однако тут нога её соскользнула с гладкого металла – и сила тяжести оказалась безжалостна.

Чувствуя, что падает, Этта вцепилась в мешковину. Раздался чудовищный треск пронзаемой острыми наконечниками ткани. Рывок – и падение остановилось. Несколько чудовищных мгновений девочка болталась в воздухе, зная, что мешковина долго не выдержит. А упасть с такой высоты – верный конец.

Она отчаянно брыкала ногами, пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Хоть что-нибудь. Перед глазами плясали искры. Это тоже заклятие или во время короткого падения она ударилась головой?

Наконец одной ногой она нащупала край золочёного листа, потом подтянула вторую. Начала перехватываться левой рукой, но тут-то мешковина и порвалась. На мгновение Этта снова стала невесомой. Её мутило, а перед глазами так прыгали искры, что она только и могла, что пытаться хоть как-то притормозить падение, цепляясь за что придётся. Кажется, несколько раз перевернулась в полёте вниз головой и в какой-то момент уже подумала, что так и приземлится – и сломает шею.

Однако потом земля ударила её по ногам, и девочка рухнула, опрокидываясь лицом вниз, – вся избитая, но счастливая уже тем, что осталась жива.