Ева

— Бабушка тебя защищала и говорила, что нельзя знать наверняка, Морозов ты или нет. Кончалось обычно ссорой между ними. Но потом, спустя время, бабушка снова приводила меня. И все повторялось. Бабушка запретила тебе рассказывать о том, что тут происходило, сказала, что тебя это может сильно расстроить, что…

— Ева! — Герман сжал ее плечи. — Все это очень интересно, но давай сначала с тобой разберемся. Что случилось?

— Я упала. — Она хихикнула. — В книжном. Олегу учебники по английскому покупала.

— Чем ударилась?

— Ну не знаю, не помню. Голова внезапно закружилась. С утра еще чувствовала себя как-то странно, глотать было больно.

— Раздевайся.

Герман включил верхний свет, сумерки за окном сразу сгустились. Ева разделась до нижнего белья травянистого, нежно-зеленого цвета. Герман помог ей. Он придирчиво осмотрел тело сестры. Он знал его как свое — шрамики, родинки, рисунок вен под кожей. Выступающая чашечка колена, нежная ямка на внутренней стороне локтя. Бедра узкие, но изгиб талии присутствует, груди тяжеловатые, не большие и не маленькие. Соразмерные, как и каждая часть ее тела. Ева была сложена хорошо, была действительно красива. Неудивительно, что у нее было столько поклонников. Но Герман никогда не воспринимал ее так, как они. Однажды он попытался объяснить Лидочке, которая вечно обвиняла его в наклонностях к инцесту, что, если не брать во внимание подростковый возраст, когда эрекция возникает даже от шелестения листьев, Ева никогда не возбуждала его и даже не вызывала подобных мыслей. Чтобы почувствовать сексуальное возбуждение, говорил он, нужно посмотреть с некоей дистанции, отделиться, обособиться, но в данном случае это невозможно — они с Евой как сиамские близнецы, спаянные невидимой плотью. Слишком близко. Слишком жалко. Как может собственная рука или нога вызывать возбуждение?

Ничего особенного, кроме красного горла, Герман не обнаружил. Травм не было.

— Старуха дала тебе какую-нибудь таблетку?

Покачала головой, закутываясь в одеяло и подрагивая:

— У Веро́ники нет таблеток. Она их не пьет, принципиально.

— Ладно, в аптеке напротив купим.

Герман помог Еве одеться, собраться. Приобнял ее, поднял с пола пакет из книжного. Тяжелый. Ах да, учебники. И зачем такому, как Олег, учебники по английскому?

Старуха вышла их проводить.

— Пока, Веро́ника, — сказала Ева, обняв старушку.

— До свидания, — сказал Герман.

Ответный взгляд был таков, что Герман бы не удивился, если бы старуха достала из халата пистолет и навела на него. Надо же, а он и не предполагал столько лет, что есть человек, который его люто ненавидит.

Когда старуха закрыла за ними дверь, Ева удержала за руку Германа, поднесла палец к губам и прислушалась.

— Немного, конечно, есть сходство с дядей Сергеем, — послышался приглушенный голос из-за двери. — Ну, тот, помнишь, был военным врачом, еще уехал в Ташкент, женился там и пропал. Но чуть-чуть. Чуток. Ерунда. Не стоит и надеяться. А походка, на которую ты, Анна, так рассчитывала, ничего не показывает. Ни-че-го.

Герман усадил Еву в машину, включил печку. Сходил в аптеку, купил аспирин, а в продуктовом две банки пепси-колы. Поспешил назад. В воздухе пахло прибитой пылью и горечью почек смелевших с каждым днем деревьев. По ботинкам Германа и мокрому асфальту разбегались, точно разлитые неуклюжим ребенком, разноцветные краски разгоравшихся вывесок. Вот-вот должны были включиться фонари.

В машине Герман подождал, пока Ева проглотит таблетку и запьет, положил руки на руль:

— К бабушке на квартиру?

— Нет… я… — Ева вдруг замялась, поперхнулась, несколько капель пепси-колы попали на белое пальто. — Вообще-то я ее продала. — Она смахнула капли, отчего они еще сильнее размазались по белой ткани.

— Продала?

— Мне нужны были деньги.

Герман помолчал, опустил руки с руля:

— Но почему ты мне ничего не сказала? И зачем тебе понадобились деньги?

Ева отпила еще немного из банки. Пояснила, что на полученные от продажи квартиры деньги они с Олегом купили яхту и катер и уже в мае будут сдавать их в аренду.

— Это только начало. Будут еще яхты и катера, — сказала она, ежась от температурного озноба. — Мы с Олегом откроем яхт-клуб.

— Яхты? — Герман внимательно посмотрел на сестру. Бредит? — Яхты в Москве?

Ева кивнула:

— Не волнуйся, Герман. Мы отдадим тебе твою долю от продажи квартиры. Половина, конечно, твоя, что бы там бабушка ни думала. Вот только раскачаемся, отобьем кредит. Через год, два.

— Я не понимаю: какие яхты в Москве?

— Ох, братик. Ну, есть Химкинское водохранилище, Клязьминское. А богатых людей в Москве, желающих покататься на яхтах, провести вечеринки, бизнес-встречи, свадьбы, полным-полно. Ты и понятия не имеешь, Герман, что творится в этом городе.

Герман тронулся с места, влился в поток машин, которых с каждой минутой становилось все больше.

— И кто купил бабушкину квартиру? — спросил он после паузы.