Евангелие от LUCA. В поисках родословной животного мира

Однако среди зоологов долгое время господствовало (пред)убеждение, что у животных межвидовое скрещивание серьезной эволюционной роли не играет. Слишком уж невелики шансы на то, что появится жизнеспособный, а главное, плодовитый гибрид, который сможет к тому же завоевать себе место под солнцем — свою собственную уникальную экологическую нишу. Я специально не упоминаю здесь многочисленные примеры гибридов животных, полученных в лабораторных условиях. Мы говорим только о том, что происходит в естественных условиях и непосредственно влияет на ход эволюции. А происходит там обычно вот что. Даже если два вида прекрасно скрещиваются между собой, то помеси от таких скрещиваний либо очень немногочисленны, либо концентрируются на ограниченной территории, как бы избегая проникать в места, где господствуют родительские виды. Одним из самых известных случаев такого рода является гибридизация между серой и черной воронами в Европе. Жителям Европейской России и Западной Сибири привычно видеть серых ворон (Corvus cornix), у которых черные перья есть только на голове, груди, крыльях и хвосте. А вот на западе Европы (в Испании, Франции и на юге Великобритании), а также у нас в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке живут полностью черные вороны (Corvus corone

). Можно сказать, что два этих вида поделили между собой север Евразии, их ареалы практически не пересекаются. Исключение — небольшая полоса суши, шириной 50–100 км, тянущаяся от побережья Балтики к югу. Она огибает с севера Альпы и упирается в Средиземное море приблизительно около Генуи (рис. 9.2). Это так называемая зона интрогрессивной гибридизации, где два вида ворон встречаются и активно скрещиваются между собой, так что доля метисов в местных популяциях часто превышает 30, а то и все 50 %. Но стоит отойти на несколько десятков километров от этой гибридной зоны, как все вороны становятся «на одно лицо»: черными, если мы отправимся на запад, и серыми — если на восток.

Считается, что вороны-метисы хуже адаптированы к среде обитания, чем их чистокровные родители, но в пределах этой узкой полосы земли, пересекающей Европу в меридиональном направлении, они почему-то способны существовать.

* Карта в верхней части рисунка взята из монографии: Тимофеев-Ресовский Н. В., Воронцов Н. Н., Яблоков А. В. Краткий очерк теории эволюции. — М.: Наука, 1977. Изображения черной и серой ворон найдены в старинных орнитологических атласах конца XIX в. (находятся в открытом доступе на сайте Biodiversity Heritage Library:

https://www.biodiversitylibrary.org/).

Точно такая же неширокая зона смешения двух видов ворон существует и в Восточной Сибири, где она проходит по долине Енисея, потом сворачивает на Алтай и тянется на юго-запад к тем местам, где некогда плескалось Аральское море. Почему-то эта полоса гибридизации шире, чем в Европе, и достигает 150 км[176]. К востоку от нее начинается царство черной вороны, серых там не встретишь.

Важно, что, несмотря на способность скрещиваться друг с другом и на то, что гибриды могут быть плодовиты, оба вида ворон не сливаются в один. Серая остается серой, черная черной, и их помеси, к тому же запертые природой в своих «гетто», не мешают орнитологам четко разграничивать Corvus cornix и Corvus corone. То же самое характерно и для множества других случаев межвидовой гибридизации, описанных натуралистами у птиц, млекопитающих, амфибий, моллюсков, насекомых… Как правило, она не приводит к размыванию границ исходных видов — они могут обмениваться генами «горизонтально», но остаются сами собой. Вот почему лет пятьдесят назад у зоологов был популярен такой ответ на вопрос, что такое вид: вид есть защищенный генофонд. Имеется в виду защищенный от полного слияния с генофондами других видов. Никакие побочные связи и «увлечения на стороне», казалось, не способны привести к тому, чтобы два самостоятельных вида вдруг перемешались и стали единым целым.