Евангелие от психопатов

– Китайцам этим лишь бы пожрать! – Растрёпка почти обиделся, но поговорить ему, всё же, очень хотелось,– так вот, говорю, – продолжал он, – я те говорю, что Толяна-то нашего эта бабенция его приворожила, говорю. Мы с матерью так сами и думали с самого начала, а сегодня мать была у бабки и погадала на него. Та ей так и сказала, мол, всё, пропал ваш парень, приворожен он крепко. А нам всё ясно было и без бабки! Как встречался с женой – Толян не помнит! Как предложение он ей делал – тоже не помнит! Как на свадьбе гуляли, как поженился, всё просто как отрезало. Типа амнистии у него.

– Амнезии?

– Ну да. Типа склероза. Понятно сразу – если ничего не помнит, значит – заколдован был.

– Это хорошо или плохо?

– Ты дура, что ли? Это – трагедия!

Растрёпка выдавил щедрую порцию майонеза из пакетика «Ряба» на жалкий хвостик колбасного батона и поспешно проглотил.

– Солнц, а ты в колдовство веришь? А то, все говорят, что ты – колдунья, – Растрёпка вновь коснулся волнующей его темы.

– Я верю в то, что можно измерить и выразить математически, – отрезала ведьма в прямом и переносном, ударив ножом по морковной ботве.

– Это плохо. Значит, и в мою любовь ты поверить не сможешь. Её невозможно измерить, – Растрёпка сделал паузу, чтобы оценить эффект, который произвело его высказывание. Немного огорчившись от того, что ведьма никак на этот раз не отреагировала, он продолжал:

– А вот я верю. Я когда маленький был, меня мать к бабке возила. Чтоб я беситься перестал, я же просто бешеный был! Бабка меня на колени к себе положила и яйцом катала, катала, катала… А потом яйцо матери показала, а оно стало чёрным аж всё. Прикинь!

– Прикидываю, – флегматично отозвалась ведьма.

– Да. Аж почернело от меня яйцо. Это я такой одержимый был…

– Или такой грязный, – съязвила ведьма.

– Ты за базаром своим следи, бабенция! – вспылил Растрёпка, моментально раскрасневшись. – Рассказывай, как это у вас колдуется? Эти привороты все, любовные зелья, давай рецепт мне, чтобы я мог скорее Толяна расколдовать, – с этими словами огорчённый Растрёпка достал из холодильника пачку куриных сосисок и, разодрав зубами пластиковую упаковку, принялся глотать эти сосиски одну за другой, выжимая майонез понемногу себе в рот непосредственно из пакета.

– Ты бы их сварил, хоть, – ведьма с опаской покосилась на Растрёпку.

– Варить – это твоё дело, а не мужское. Я могу только на гриле пожарить. Столько времени потратила на кроля своего, а дома пожрать нет! Давай рецепт, как расколдовать Толяна.

– Да бог с тобой, что ты привязался? – ведьма закончила резать овощи и взялась за мытьё посуды.

– Рецепт давай, говорю! Все вы, бабы, колдуете. Одна меня яблоками привораживала, вторая месячными своими, все вы – чернокнижные твари, палить вас на костре…

– Да не привораживала я никого! – ведьма не понимала, шутит ли Растрёпка, а по выражению его лица, испачканного майонезом, судить было сложно.

– Привораживала ты, сто пудов. Иначе, как объяснить, что ты такая старая, а я – такой молодой?

Гордый своим неожиданным умозаключением, торжествующий Растрёпка ловко выхватил нож у ведьмы из-под носа и похлопал широкой стороной лезвия по ладони.

– Отстань, – устало отмахнулась от него ведьма, перекладывая приборы в кухонные ящики. Обида взяла верх и ведьма не сдержалась:

– Уж если б я ворожила! Теоретически! Я бы себе кого побогаче приворотила и подобрее, чем ты!

– А я, что, не добрый? – обескураженно воскликнул Растрёпка, считавший себя настоящим добряком и другом малышей. Он быстро взял себя в руки:

– Котёнок, ты что, меня разозлить хочешь? Если у меня сейчас же не будет рецепта, как снять с Толика вашу бабскую порчу, твой кролик умрёт. Всё равно, он бесполезный.

– А кролик-то тут причём? – ведьма повернулась к Растрёпке всем корпусом и изумлённо уставилась на него, уперев обе руки в бока.

– А кролик заставит тебя говорить! – Растрёпка всегда ликовал, если думал, что его методы работают.

– Навредишь кролю, – по китайскому календарю, тебе ещё двенадцать лет счастья не будет. А мне сказать совершенно нечего в ответ на этот бред, – шокирующе хладнокровно ответила ведьма, сама поразившись собственной доблести. Ей было немного страшно за кролика, от Растрёпки можно было ожидать чего угодно.

– Да не буду я его резать, я пошутил, – внезапно поникнув, печально произнёс Растрёпка, бросил нож и сел на табурет; его руки безвольно повисли. Угрожать кролику стало не интересно.

– Ты хочешь знать правду? – спросил Растрёпка, заглядывая ведьме в глаза.

– Какую? – испугалась ведьма.

– Настоящую. Про меня.

– А чего я ещё не знаю?

– Солнц, мне пофиг на Толика, я не для него заговор прошу, я наврал тебе. Я хочу тебя зачаровать. Я так люблю тебя, солнце, я боюсь тебя потерять, – Растрёпка шумно поднялся с табурета. Ведьма подумала, что он сейчас обнимет её, как он обычно делал в минуты таких признаний. Но, Растрёпка прошёл мимо, схватил бутылку и опрокинул в себя остатки малбека.

Передёрнувшись, он продолжал: