Евангелие от психопатов

Катерина пришла в оцепенение от охвативших её чувств возмущения и бессилия. Она всё ещё училась настаивать на своём. По опыту она уже знала, что, если сейчас дёрнуться, он сделает очень больно. От нахлынувшей ненависти к этому подонку сердце вдруг застучало высоко в горле, и виски будто налились кипятком. Нет, это не хорошо, ребёнку не нужны такие эмоции. Катерина закрыла глаза и попробовала представить себе зиму, тёплый свет оранжевых фонарей и мириады пляшущих под ними снежинок. Мама везёт её на санках по заснеженной улице старинного русского городка.

– Кать, ты что, мертвятиной прикидываешься? Фу, Кать, проснись! У меня ж теперь на тебя не встанет никогда после этих фокусов. Слышь, Ка-ать!

      Растрёпка принялся тормошить жену, но, Катя упорно отказывалась открывать глаза. В её висках застучала боль. Тогда Растрёпка решил прибегнуть к своему «секретному оружию», – он приподнялся над женой и крепко зажал ей нос. Катерина немедленно раскрыла глаза и рот и закричала, из её глаз брызнули горячие слёзы.

– Кать, ты не хочешь шпилиться, я смотрю? Понимаю, у меня тоже пропало желание греть твои старые кости. Может, в пасть тебе закину, но попозже, мне сначала надо от шока оправиться. Я тебя такой страшной ещё не видел! – Растрёпка был доволен тем, что на лице Катерины читались эмоции.

– Кать, давай, поговорим?

– Я хочу побыть одна. Ты можешь оставить меня в покое? Хотя бы, на пару часов, – в голосе Катерины звучала мольба. Она поднялась с кровати и села на пол в углу спальни.

«Тряпка вонючая» – с раздражением подумал Растрёпка, глядя на слишком рано округлившуюся жену.

– Зачем тебе пара часов без мужа? Пойдём, в кино сходим, милая, – Растрёпка не хотел оставлять её одну в расстроенных чувствах. На таких эмоциях она могла выйти из-под его контроля, – собирайся, а я машину заведу и покурю пока, – приказал он и вышел.

Катерина опять легла на кровать и закрыла лицо руками. Чувства ненависти к мужу и презрения к себе туго пеленали её по рукам и ногам, стягивая и не отпуская. Идти с ним было легче, чем сопротивляться ему. Катерина вдруг вспомнила Тимофея, свою предыдущую беременность, которая оборвалась, когда Растрёпка избил её во время очередной ссоры. Отчётливо, Катерина вновь увидела перед своими глазами те алые капли крови, расплывающиеся в душе по белому кафелю под её ногами; это было больше года назад. К горлу подступила солёная тошнота. Нет, эту беременность она сохранит, во что бы ни стало.

      Катерина зашла в ванную и посмотрела на своё отражение. Припухшие веки выдавали страдания. Она принялась наносить макияж, за этим её и застал внезапно вошедший Растрёпка.

– Солнце, ты долго ещё тут телиться собираешься? Я уже заждался тебя, – от Растрёпки несло куревом и бензином. Подкатила очередная волна тошноты, но, Катерина сумела её побороть.

– Слушай, солнце. Я тут вот о чём подумал: ты ведь старая уже, а вдруг, Даун получился? Это дело нельзя запустить, – физиономия Растрёпки выражала озабоченность.

– Не поняла, – Катерина обратила на него свой усталый взгляд.

– Что тут понимать? Если у тебя от старости Даун получился, надо делать аборт.

– Почему?

– Потом, что таких не рожают.

– Ну, тебя ж родили, – Катерина не сдержалась и тут же пожалела о своём ехидном комментарии. Растрёпка размахнулся и от души выдал ей пощёчину. На белой щеке немедленно проступила алая пятерня.

– Проси прощения, сучка, – злобно сквозь зубы процедил Растрёпка, намотав длинные волосы Катерины себе на кулак. Катерина вскрикнула от боли и схватилась было за кулак Растрёпки, но мучитель тут же вывернул её руку своей свободной рукой. Катерина закусила нижнюю губу, по её лицу текли крупные слёзы. Растрёпка с силой дёрнул жену за волосы:

– Корова, тебе не ясно? Сморозила чушь, теперь проси прощения, иначе так в туалете и просидишь до завтрашнего дня.

Катерина не отвечала.

– Понятно. Курицу опять учить надо. Поспи здесь, пока я в кино схожу. Растрёпка с силой отшвырнул Катерину от себя и вышел из ванной, закрыв дверь снаружи и подперев, для верности, тумбочкой так, чтобы ручку нельзя было повернуть вниз. Потом он выключил свет во всех комнатах, закрыл квартиру на ключ, и, усевшись на крыльце, закурил.

Немного поразмыслив, он вернулся домой, разыскал телефон жены и, вытащив из него батарею, надёжно спрятал его в морозильнике между пачками пельменей. Он заглянул в холодильник и, обнаружив там фаршированные мясом блинчики, не раздумывая, сунул два в карман ветровки. Затем он открыл электрический щит и выключил свет в квартире.

– Отдохни в темноте, дорогая! – выкрикнул он. Выходя, Растрёпка взял со стола сонограмму с горошинками и аккуратно положил в свой бумажник.

В темноте, да не в обиде