Евангелие от психопатов

– Сэр, мы обязательно разыщем вашу семью, прошу вас успокоиться, – произнёс сержант Берри. В его мыслях конденсировалась чёрная туча подозрений, отгонять которую с каждым словом Гриценко было всё сложнее. Неужели он их… Нет, это слово произнести было невозможно, даже думать о нём не хотелось. Перед глазами Винса стояла плачущая жена Гриценко. Почему он не арестовал его тогда? Берри составил протокол, дождался, пока Растрёпка прочитает и подпишет его и вернулся в офис.

– Код десять-пятьдесят семь⁵, – передал он, поднеся к лицу рацию, и бросил Тиффани свой протокол.

У той округлились глаза.

– Неужели… – прошептала она.

Без суда и следствия

Следователь в отделе по борьбе с домашним насилием, лейтенант Ким Стоун, ненавидела мучителей. Для неё эта борьба была личной, как и для многих других в полиции. Получив протокол об исчезновении миссис Гриценко и её детей, Ким взялась за дело немедленно и вызвала сержанта Берри к себе в кабинет.

– Винс, что скажешь? Ты с ним знаком; каков из себя этот парень? – тонко выщипанные брови следователя соединились в сердитую стрелку на переносице.

– Типичный домашний мучитель, – Винс хотел, чтобы его оценка звучала компетентно, но, красота Ким Стоун сбивала его с толку.

– Что говорит твой инстинкт? Они живы?

– Честно говоря, лейтенант, я не знаю. Я попросил Тиффани подготовить тебе номера дел, в которых этот чёрт проходит подозреваемым или персоной интереса. По-моему, таких четыре только в нашем отделении.

– Да уж, похож на социопата. Поехали, – лейтенант Стоун захлопнула чёрную кожаную папку, и полицейские отправились на поиски семьи Гриценко.

Растрёпка сидел на супружеской кровати, обхватив голову обеими руками. По полу были разложены свёрнутые использованные подгузники.

– Что это? Так было, когда ты вернулся? – спросила Ким Стоун, указывая на них.

– Нет, это я разложил, – еле слышно ответил Растрёпка.

– Зачем? – настойчиво уточнила Ким.

– Потому, что я скучаю по своему малышу! – неожиданно вскрикнул Растрёпка и, повалившись на кровать, завыл.

С презрением посмотрев на него, Ким вышла из спальни. Сержант Берри сидел в маленькой столовой и возился с фотоаппаратом.

– Сними все комнаты. Мне также потребуются снимки обуви в коридоре и подгузников. Один из подгузников прихвати в качестве вещдоков, плюс, я хочу всё, что есть в его пепельнице и мусорном ведре.

– А ты куда?– Я опрошу соседей, – ответила Ким.

Вдова Магнуссон сразу поняла, в чём дело, увидев женщину в полицейской форме, шагающую по направлению к её дому.

– Вы насчёт соседки и детей? – спросила она, открывая дверь, – у меня их нет.

– А что вам о них известно? – Ким Стоун не была удивлена. Старушки-соседки всегда в курсе того, чтоб происходит рядом с ними.

– Они живы. Мать забрала детей и уехала обратно в свою страну.

– Откуда вам это известно? – у Ким лоб заломило от напряжения.

– Я сама отвезла их в аэропорт сегодня утром, – с достоинством ответила вдова Магнуссон, думая о том, как сейчас гордится ею Элвис, – не хотите ли чашечку чаю?

Соучастие, похищение, пожилая женщина получает условный срок, – отвратительные мысли вихрем пронеслись в голове Ким.

– Да, я выпью с вами чаю, – ответила она и последовала за старушкой.

– Он бил её, мисс. Он закрывал её, оставлял одну, мучал эту женщину. Это хорошо, что она уехала, для детей хорошо, – старуха пожала плечами и включила чайник.

– Вы знаете номер рейса? – жестокая борьба завязалась внутри Ким.

– Нет, зачем мне это знать, – ответила старуха.

– Не беда, спасибо за информацию, – Ким резко поднялась из-за стола, – до свидания!

– Мы же ещё не выпили чаю! – возмутилась вдова.

– Я спешу, – ответила Ким и вышла.

В аэропорту Ким выяснила номер рейса и время вылета Катерины и детей. Самолёт ушёл точно по расписанию, значит, сейчас они должны быть где-то над Атлантическим океаном. Время прилёта в Шереметьево было указано как шестнадцать часов завтрашнего дня, значит, нужно протянуть ещё хотя бы три часа до получения ордера. Меньше всего лейтенанту Стоун хотелось, чтобы мать посадили за решётку, обвинив в международном похищении, а детей отдали в руки этому социопату.

      Ким заехала в кофейню «Туллис», взяла себе двойное американо и устроилась в углу, на диване. Она раскрыла это преступление без труда. Гораздо тяжелее было покрыть его. Протянуть, промямлить, дать ей уйти и не дать погибнуть в руках этого подонка. Ким пила обжигающий кофе и оглядывалась вокруг.

      Как назло, в кофейне не было ни одной матери, зато два отца, типичные представители верхнего эшелона среднего класса, забавлялись со своими детьми. Один из отцов, лет тридцати, усадил трёхлетку к себе на колени и поил его шоколадным молоком из пластикового стакана. Второй – как соль на рану, качал младенца в автолюльке одной рукой и размешивал сахар в чашке другой.