Ever since we met (СИ)

— Ни у Лены с Андреем, ни у Наташи с Игорем, ни у меня с Шурой, — заявляет она. — Шура уже другой женщине подумывал предложение делать, Андрей и Игорь вообще женаты уже были. Такое часто бывает. Мы редко бываем первыми у своих мужчин, Саш. Чаще всего мы смотрим на них в объятьях других женщин и надеемся на то, что они увидят нас.

— Обычно они видят, — добавляет тетя Наташа. — И тогда выбор делаем мы. Тех мужчин, с которыми мы совместимы, к нам тянет. Не всегда это любовь, но они не могут не тянуться к нам. Одни предпочитают жить в этом суррогате, другие нет.

— Лена Буянова из ковена Татьяны Анатольевны, например, и Этери, как примеры одной и другой, — кивает тетя Ира. — Лена, кстати, еще и пример того, что ведьма может быть первой женой.

— Это от ее мужа у Этери Георгиевны ребенок? — Настя хмурится, будто вспомнить пытаясь. Саша понимает, почему она спрашивает — об этом, наверное, только глухие не слышали.

— Ложь, пиз… кхм, — тетя Наташа осекается, глядя на Лизу, безмятежно чай из чашки потягивающую, — ну вы поняли. Что-что, а вкус у Этери немножко получше. Другой это был мужчина, и больше вам правда знать не нужно.

Больше, Саша думает, им может быть не только не нужно, но и не стоит знать. Пусть чужие жизни остаются чужими. Ей хватает своей личной жизни, точнее, ее почти полного отсутствия. Пару свиданий с Русланом, братом Нелли, одной из девчонок потока, вряд ли в счет. Не всегда получается сразу с людьми ладить, в конце-то концов, что уж тут поделаешь.

Может, думает она, с кем-то другим ей повезет больше. Ей правда не хочется тратить время на то, чтобы, как тетя Ира сказала, смотреть на мужчину в объятьях другой женщины и надеяться на то, что он ее увидит. Самое жестокое в этом то, что она в этих словах уже узнала себя. Деваться уже некуда. Она все равно пытается.

В конце концов, в том, чтобы пытаться что-то сделать, смысла все равно больше, чем в том, чтобы надеяться, что Ваня увидит в ней кого-то, кроме подруги. В конце концов, добавляет она пунктом в список причин своей уверенности, единственный раз, когда он заставил ее сомневаться в этом, был тогда, на поляне, когда она сознательно выбрала повлиять на его поведение магически. И вот это уже точно не считается.

— До калитки расчистили, — заявляет Ваня, в дверях появляясь, даже верхнюю одежду не сняв, весь облепленный снегом. Из прихожей слышно топот и приглушенные ругательства — старшие мужчины, похоже, стряхивают снег с себя и друг с друга. — Ма, там как у Пастернака твоего обожаемого, где «все терялось в снежной мгле, седой и белой», знаешь? Фонари, которые за калиткой, еще видно, когда до них доходишь, видишь те, что на другой стороне улицы, и можно разглядеть, как светятся окна дома напротив. Все, больше ничего.

— Я же сказала, откапываться будем вечно, — заявляет Соня недовольно-обиженным тоном. Тетя Лена смеется.

— С тебя сейчас вода накапает, лужу сам вытирать будешь, труженик, — говорит она Ване. — Иди отряхнись, переоденься, а потом чай пить приходи.

Ваня что-то бурчит, но выходит послушно, громко топочет до прихожей. Саша прислушивается невольно, нехотя, и ей кажется, будто она видит каждое движение, как он от снега отряхивается немного неловко, как перчатки, шапку и шарф, ею подаренные, стаскивает, откладывает их в сторону, прежде чем куртку снять — его шумные шаги мимо слышны хорошо, когда он к себе в комнату отправляется, чтобы правда переодеться в сухое. Не то что его некому вылечить, если он простудится, но зачем рисковать еще больше, чем уже?

Он между ней и Лизой садится, когда возвращается, обеих коротко обнимает за плечи, прежде чем обхватить ладонями большую чашку с чаем, что тетя Наташа перед ним ставит, и Саша не отказывает себе в том, чтобы коснуться его, пусть и ненадолго, будто случайно локтем его локоть едва ощутимо задеть, когда берет собственную чашку, чтобы к губам поднести. Его колено на короткий миг прижимается к ее колену, когда он сдвигается на своем стуле, потянувшись за сахарницей, и она замирает. Наверняка он, в отличие от нее, не специально.

Наверняка ведь, потому что ему-то зачем?

— До полуночи несколько часов всего, а у нас как будто и не наступает новый год, — дядя Игорь фыркает, мол, ну и ладно, кому оно вообще нужно. — Ребята в труппе спросили пару дней назад, мол, что жене на Новый Год даришь? А моей жене подарок на Новый Год как-то параллельно, ей на солнцестояние подарки делать надо. Женился на ведьме, называется.

— Жениться на ведьме тебя никто не заставлял, — смеется тетя Наташа, пихает его легонько в бок локтем. — Сам свое решение принял, между прочим.

— Сам, как же! — тоном оскорбленной невинности дядя Игорь провозглашает. — Вот так всегда, появится на твоем пути идеальная женщина, которую просто грех пропустить мимо, влюбляешься без памяти, а потом она тебе заявляет, что это твое решение было, с ней связаться, и она тут вообще ни при чем. Так получается, а, Натусь?