Евгений Мартынов. Белокрылый полёт

Первая пластинка-миньон с песнями Евгения Мартынова в авторском исполнении (в которую вошли песни: «Лебединая верность», «Яблони в цвету» и «Наш день», на стихи А. Дементьева) вышла несколькими, огромными для тех лет, тиражами и принесла молодому композитору и певцу всенародную популярность и объективное признание эстрадного мира. Неожиданно для самого автора его песни стали исполнять зарубежные артисты. Из ВААПа (Всесоюзного агентства по авторским правам) стали поступать извещения об исполнении песен Мартынова в самых различных частях света: во всех социалистических странах, в Финляндии, Испании, Англии, Канаде, США, Японии…

В следующем, 1976 году – новая победа: серебряная медаль на международном конкурсе исполнителей эстрадной песни «Золотой Орфей» в Болгарии, где Женя исполнял две болгарские песни и свою «Алёнушку» (на стихи А. Дементьева). Помимо того, лауреатские звания сопровождались специальными дипломами и призами к ним: «За элегантность», «За артистическое обаяние», «За телегеничность»…

Это был успех! Успех с большой буквы. Круто изменивший атмосферу вокруг имени Евгения Мартынова, но не изменивший самого Евгения и не устранивший почти никаких его житейских неудобств. Всё так же брат снимал комнату (а потом квартиру) без пианино. Всё так же записывал где-то в дороге и в гостиницах ноты на клочках ненотной бумаги. Записывал, чтобы, добравшись наконец где-нибудь к инструменту, выплеснуть из души чудесную мелодию, давно просившуюся наружу и заявлявшую о себе навязчивой попевкой; чтобы по приезде в Москву или Артёмовск быстренько «набросать» клавир, удивлявший совершенством и законченностью, хотя для его «шлифовки» у автора, казалось, не было ни времени, ни возможностей.

Генеральный директор фирмы грамзаписи «Мелодия» В.В. Сухорадо, бывший в те годы заведующим отделом культуры ЦК ВЛКСМ и принявший большое участие в судьбе будущего лауреата премии Ленинского комсомола, однажды с улыбкой рассказывал:

– Женю не надо упрашивать что-либо спеть или сыграть. Он сам набрасывается на фортепиано и музицирует взахлёб, словно боится, что его вдруг отнимут от инструмента. Играет и поёт, предваряя песню фразой: «А вот ещё новая песня»…

Нужно сказать, что Жене везло на друзей и доброжелателей, несмотря на сильный отряд недругов в редакциях телерадио и в Союзе композиторов. Брат всегда с благодарностью и уважением говорил о писателе Борисе Полевом (до 1981 года занимавшем должность главного редактора журнала «Юность»), Евгении Тяжельникове (тогда пребывавшем на посту генерального секретаря ЦК ВЛКСМ), Владиславе Казенине (заместителе председателя правления Союза композиторов России в 70–80-х годах, первом заместителе министра культуры СССР), Юрии Саульском (очень известном песенном и джазовом композиторе, дирижёре и музыковеде), Людмиле Зыкиной (поистине народной артистке, авторитетной и, наверное, самой титулованной в нашей стране), генерал-полковнике бронетанковых войск СССР Д.А. Драгунском (дважды Герое Советского Союза), подполковнике Л.В. Мее (потомке знаменитого литератора XIX столетия, заместителе военного комиссара Москвы в ту пору), об Иосифе Кобзоне…

В адрес своего друга и старшего коллеги по эстраде И.Д. Кобзона Женя часто говаривал добрую шутку:

– Самый русский еврей Советского Союза.

Для брата понятие «русский» действительно объединяло в себе самые возвышенные и добрые качества. Женя был патриотом от русого волоска на своей голове до отчаянного, почти испоконвечного, риторического вопроса, не раз вырывавшегося из его уст в последние месяцы жизни:

– Что же делать?.. Русская песня гибнет, «рак-музыка» и «Утренняя пошлость» (передача «Утренняя почта») её окончательно доконают. «Песня года» совсем превращается в «Песню гадов»!..

Однажды, поздним вечером, после записи Жениной песни на радио Кобзон спросил композитора:

– Подбросить тебя куда-нибудь? Я на машине.

Женя, устало улыбнувшись, ответил:

– На Курский вокзал, если можно.

– Куда уезжаешь?..

– Да нет, я сегодня там ночую…

И это не было шуткой. На следующий же день Иосиф повёл Евгения к секретарю ЦК ВЛКСМ Б.Н. Пастухову, затем – к зампреду Моссовета С.М. Коломину. И дальше квартирные дела пошли как по маслу: буквально через неделю Женя внёс деньги в жилищно-строительный кооператив, а через полгода получил ордер на новую двухкомнатную квартиру.

13 лет спустя Иосиф Давидович, народный артист СССР, депутат Верховного Совета СССР, возвратившись в Москву из США после гастролей, сразу позвонил по телефону в осиротевший Женин дом и спросил Эллу – жену (а теперь вдову) Евгения Мартынова:

– Нужна ли моя помощь? Я, к сожалению, узнал о вашем горе в Нью-Йорке, из тамошней газеты, и потому не мог быть на похоронах и помочь чем-нибудь сразу же. Я завтра собираюсь поехать к Жене на кладбище, мне сказали, что он на Новокунцевском, прямо у входа…

А тогда, в 1978 году, Женя, счастливый, въехал в свою квартиру на втором этаже дома № 32 на Большой Спасской улице, – квартиру, куда в первую очередь он ввёз кабинетный рояль, предмет своих многолетних мечтаний.