Читаем Эворон полностью

Пермские мужики — бывшие прихожане отца Ксенофонтия, а ныне все больше прихожане бревенчатого клуба — потеряли сон от умственной натуги. Не успели свыкнуться с радио, раскумекать громкоговоритель на столбе у реки, как из Хабаровска на барже прибыло десять автомашин — вонючих, изготовленных, слышь, в самой Америке. Шастали эти автомашины по городу, как очумелые, изводя собак, распугивая кур.

Раскумекали автомашину — прибыли трактора.

С этими комсомольцами не соскучишься.

Взяли в толк трактор — и тут новое дело: в кожаных одеждах авиатор Черкасов поволок канистру бензина на аэродром.

Что ж делать, пермские потащились за ним.

Поле аэродрома к тому времени как следует подсохло.

Глинистую почву пропекло солнце и теперь она казалась гладкой и твердой, как асфальт.

Павел Неверов шел к самолету, тяжело переставляя ноги в непривычных меховых унтах, которые ему выделил для первого полета механик Черкасов, сказав, что наверху всегда холодно и вообще — порядок. Кожаный шлем Паша нес в руках — лицо от волнения пылало.

У кромки поля толпились сотни строителей Комсомольска-на-Амуре, его братва. Были тут же учлеты, нетерпеливо ждавшие своей очереди. Пришла и вся шаровская бригада лесорубов.

Возле самого аэропорта Черкасов затянул и застегнул ремни пашиных парашютов, основного и вспомогательного. Помог забраться в высокую кабину.

Совсем недалеко от машины Павел увидел мальчишку, восьмилетнего Алешку Войтовича. Черкасов всегда гнал мальца подальше от летного поля, а Неверов, к его неудовольствию, потакал лешкиному любопытству и даже однажды позволил тому забраться в кабину и потрогать штурвал. Наверное, себя узнавал он в мальчишке — себя камышинского.

Сейчас первоклассник, видимо, удрал от опеки родителей и прорвался в запретную зону.

— А ну назад! — крикнул Павел из кабины. — Топай к отцу!

Войтович-младший нерешительно остановился, поглядел обожающими глазами на сердитое лицо пилота и нехотя побрел обратно.

— От винта! — сказал Неверов.

Дрогнули, завертелись под крики строителей лопасти машины, самолет вырулил на старт, рванулся вперед и поднялся в небо.

Глава третья

КИО КУ МИЦУ[1]

. 1935.

1.

Сикау Покто, проводник учителя Сидорцева, погостив в первое лето несколько недель в орочском поселке Уська, уплыл на своей тамтыге вверх по Тумнину.

Прощались с жалостью — и семья учителя, и лесной народ уже успели привыкнуть к смешливому кривоногому эвенку, забавно коверкавшему и русские, и орочские слова. Особенно расстроилась Люба Тактамунка́ — женщина с очень маленькими руками и ногами, которые привели в восторг Покто и надолго привязали его к поселку. Со слезами на глазах оттолкнула Люба от берега лодку любезного ей человека и закрыла лицо широким рукавом.

Накануне старик Батум предложил эвенку навсегда остаться в Уське, поставить свою юрту. Мужчин в поселке мало, а проводник — хороший рыбак, все видели, как он принес Любе здоровенного тайменя — шел, качаясь под его тяжестью. Покто, прищуривши и без того узкие глаза, долго глядел в сторону, вздохнул и сказал:

— Моя тайга ходи-ходи.

Он уплыл, но с первыми холодами, когда появились на излучинах Тумнина хрупкие сизые забереги, вдруг вернулся — орочи услыхали его тягучую песню. Тамтыга Покто шла тяжко, почти черпая воду. Была гружена красной рыбой — осетрами, кетой и лососем, взятыми в верховьях, на дальних нерестилищах.

Род Тактамунка воспринял приезд эвенка как свою личную удачу. Впрочем, все обрадовались.

— Молодец, Покто! — сказал Николай Павлович Сидорцев и похлопал его по плечу. — Хватит скитаться по белу свету. В школу будешь ходить, как все люди, в кооператив тебя примем. И живи с нами!

— Мы тебе целый дом построим, — пообещал председатель Дмитрий Акунка. — С электрическим светом.

— Наша так нету, — ответил эвенк. — Наша маленький юрта живи.

И поглядел на Любу.

Возвращение Сикау Покто орочи решили отметить медвежьим праздником, к тому же выпал первый снег — самое время выслеживать медведя, пока он не залег на зимнюю спячку.

За несколько лет работы в Уське Сидорцев убедился, что медвежий праздник для местных жителей — почти то же, что новогодние торжества для русского человека. К празднику готовятся тщательно и загодя, приглашают родичей из других селений, тренируют собак, готовят пальму́ — рогатину. Сама охота длится долго, чтобы растянуть удовольствие. На первоначальное выслеживание медведя посылают молодого охотника.

Сейчас выбор пал на Тончи Батума — старосту школы, лучшего ученика Сидорцевых. И вместе с ним попросили отправиться учителя и проводника Покто — эвенк не сразу понял, почему.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека рабочего романа

Истоки
Истоки

О Великой Отечественной войне уже написано немало книг. И тем не менее роман Григория Коновалова «Истоки» нельзя читать без интереса. В нем писатель отвечает на вопросы, продолжающие и поныне волновать читателей, историков, социологов и военных деятелей во многих странах мира, как и почему мы победили.Главные герой романа — рабочая семья Крупновых, славящаяся своими револю-ционными и трудовыми традициями. Писатель показывает Крупновых в довоенном Сталинграде, на западной границе в трагическое утро нападения фашистов на нашу Родину, в битве под Москвой, в знаменитом сражении на Волге, в зале Тегеранской конференции. Это позволяет Коновалову осветить важнейшие события войны, проследить, как ковалась наша победа. В героических делах рабочего класса видит писатель один из главных истоков подвига советских людей.

Григорий Иванович Коновалов

Проза о войне

Похожие книги