Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга

У Эренбурга есть два стихотворения, где достигается высшая точка личностной и поэтической откровенности. В них резко обнажены горечь, боль, страдание. И недоумение. Почему все так получилось? Эренбург, однако, никого не упрекает и ни на кого не сетует. Стихи, безусловно, связаны со Сталиным, с тем состоянием, в которое его вверг вождь, укравший и у него торжество победы. Весьма наблюдательный и осторожный, представляющий Сталина в литературе Александр Фадеев, который фактически оклеветал статью о Хемингуэе, куда Эренбург включил концовку романа «По ком звонит колокол», сделав внешне индифферентное замечание: мол, зачем же цитировать книгу, направленную против нас, после прочтения горьких строф задал и на сей раз будто бы индифферентный, но достаточно предостерегающий вопрос: когда были созданы эти вещи? Эренбург ответил: в день Победы. Фадеев притворно удивился: почему?

Ему ли удивляться датировке?! За двадцать пять дней до подписания безоговорочной капитуляции в газете «Правда» появилась статья Георгия Александрова «Товарищ Эренбург упрощает». Он назван «товарищем», и это как бы успокаивает. Внешне статья имела три адреса: эренбурговский — в первую очередь, англо-американский и немецкий. Последний выглядел чисто условным, потому что гитлеровцы советских газет не читали, к Геббельсу по понятным причинам «Правда» поступить не успевала, да и радио вряд ли донесло основные тезисы сталинского подручного. Если бы Гитлер и Геббельс прочитали статью, они бы испытали удовлетворение, что острастку получил один из их главных врагов. В новогоднем приказе от 1 января 1945 года, как мы помним, фюрер подчеркивал, что «сталинский придворный лакей» Эренбург требует уничтожения немецкого народа. Никто у нас до сих пор не сравнивал высказывание Гитлера с тем, что писал Александров в злобной и несправедливой статье. Он, по сути, повторил слова Гитлера, указывая, что Эренбург рассматривает немцев как единое целое. Но такой взгляд не был свойственен Эренбургу. Александров надеялся, что по привычной советской схеме никто не обратится к исходному — критикуемому — тексту и ограничится выдержками именно из его опуса. Вдобавок он навсегда привлечет к этой статье сердца тех, кто заражен бациллами шовинизма. Сталин подавал им, этим сердцам, сигнал определенного свойства. Пусть никто не думает, что евреи завоевали право на особый триумф. Они должны занять свое место в задних рядах и помалкивать, хотя процент награжденных среди бойцов еврейского происхождения был весьма высок и к финалу войны держался на третьем месте, опередив в процессе ведения военных действий представителей белорусского народа. Более того, среди евреев не было коллаборационистов. Они отсутствовали среди охранников лагерей, диверсантов, слушателей разведывательных школ и полицаев вспомогательной полиции. Еврейская полиция в гетто не выходила за его рамки. Еврейское население с фашистами не сотрудничало. Отношения юденратов с немецкой администрацией, как бы Сталин того ни желал, невозможно расценивать в качестве сотрудничества. Евреев не было среди власовцев, бандеровцев, они не воевали ни в дивизиях СС «Галичина» и Зиглинге, их нельзя найти в соединениях УПА и «Хиви». Но все равно: евреи — на место! А там посмотрим, что с ними делать. Ярким выражением тезиса и послужила статья Александрова. О тайной разведывательной деятельности евреев в Европе в пользу советской военной машины тогда никто не знал. Генерал Судоплатов, верный большевистскому прошлому, специально отметил, как Сталин отблагодарил Теппера, Радо и прочих, сделавших немало для разгрома Германии. Голос евреев, который вождь идентифицировал в данном случае с голосом Эренбурга, теперь не нужен. Сталин приписывал Эренбургу несвойственные ему мысли и чувства, а с его подачи — и Александров.

Эренбург же в статье «Хватит!» писал о другом. Он писал о Германии как о нацистском государственном организме, который был нацелен на Восток, усвоив в том строго векторном устремлении и давнюю тевтонскую традицию, столь ярко проявившуюся в Первую мировую войну. В статье Эренбург утверждал, и справедливо утверждал: «А вопрос не в том, захочет ли Германия капитулировать. Некому капитулировать».