Exemplar

Служитель. О милостивая Премудрость моя, Ты знаешь всякое сердце и Тебе ведомо, что для меня желанней всего, чтобы горестные страсти Твои проникли мне в самое сердце, глубже, чем кому-то другому, и чтобы из моих очей они исторгали денно и нощно бьющий источник горестных слез. Ныне, увы, я глубоко опечален, ибо страсти Твои не всегда проникают мне в сердце до самого основания и я не умею их созерцать с тою любовью, каковая достойна Тебя, избранная моя и любезная. Посему научи меня, как следует мне поступать.

Ответ Вечной Премудрости. Созерцание страстей Моих не должно проходить спешно и походя, когда выдастся время и место. Нет, ему следует совершаться в сердечной любви, в сопровождении жалоб и плача, посредством неспешного перехода от одного созерцания к другому, иначе же сердце остается не тронутым благоговением, как устам остается неведомой сладкая сердцевина, коль скоро не разжевано дерево. Если не можешь ты созерцать очами, полными слез, Мои страсти, имея в виду тяжкую скорбь, в которой Я пребывал, тогда взирай на страсти Мои ликующим сердцем, имея в виду отрадные блага, каковые обретаются в них для тебя. Ну, а если не сумеешь ни смеяться, ни плакать, тогда войди в черствость своего сердца ради Меня — и это будет не меньше, чем растечься в сладости и слезах, ибо тогда ты будешь действовать из любви к добродетели, невзирая на себя самого[474].

И дабы сказанное проникло тебе в самое сердце, послушай еще:

Суровая Моя справедливость не допускает неправды во всем естестве. Какой бы она ни была, малой или великой, она должна быть наказана и исправлена. Но как великому грешнику, совершившему, может статься, более сотни смертных грехов и обязанному, согласно уставу, каяться семь лет за всякий из них или же отвечать за нераскаянный грех в ужасном чистилище, в раскаленной печи[475] — эй, как несчастной душе до конца довести свое покаяние, и когда умолкнут ее долгие «ах» и «увы»? Не будет ли покаяние слишком продолжительным для души? Посмотри, она его сполна принесла и исправила грех благодаря Моим непорочным и достойным страстям! Посему вправе она зачерпнуть полную горсть из благородных сокровищ заслуженной Мною награды, присвоить эти сокровища. Если бы даже было ей суждено гореть в огне чистилища тысячу лет, то она в короткое время с себя сняла бы вину и покаялась и, минуя чистилище, устремилась в вечную радость.

Служитель. О Вечная Премудрость, любезная мне, научи же меня, ради Своей благостыни, как бы мне зачерпнуть и принять от этих щедрот!

Ответ Вечной Премудрости. Сие приятие совершается так:

I. С покаянием в сердце да взвешивает человек часто и сокрушенно тяжесть и вес прегрешений, коими он вызвал гнев в очах Отца своего в небесах.

II. Затем да вменит в ничто все труды в свое оправдание, ибо они, против его прегрешений — словно капля в сравнении с пучиною моря. III. И да уповает он на непомерное величие Моего оправдания, ведь самая малая капля драгоценной крови, щедро источившаяся из плоти Моей, могла бы уврачевать грехи целой тысячи мирозданий[476]. Но все же любой человек стяжает себе оправданье в той мере, в какой, страдая вместе со Мной, уподобится Мне[477]. IV. Наконец, да погрузит он в смирении и в простоте ничтожность всего своего в величие Моего оправдания и да обретет в этом опору.

Чтобы кратко тебе об этом сказать, знай: ни один из всех мастеров, искушенный в числах и в мерах, не сумел исчислить безмерного блага, скрытого в усердном созерцании принятых Мною страстей.

Служитель. Эй, милостивый Владыка, оставь все речи — я изрядно наставлен! — и приоткрой для меня шире тайный клад Твоих любезных страстей.

Глава XV

От исполненной любовью беседы, которую душа вела с Богом у подножия креста, обращается она вновь к Его страстям

Служитель. Ты открыла мне безмерные муки, испытанные внешним Твоим человеком на высоком кресте, как он был замучен и связан путами горестной смерти. А что, Господи, творилось у подножия креста? Был ли там кто-то, кому Твоя достойная сожаленья кончина пронзила бы сердце, и как Ты обращался в скорбях к Своей опечаленной Матери?

Ответ Вечной Премудрости. Услышь печальную весть, и пусть она войдет тебе в самое сердце.

Когда в ужасе и в смертной тоске Я, как ты слышал, был перед ними немилосердно повешен, они стояли напротив Меня, вопили и обращались ко Мне глумливыми голосами[478]. Полные пренебрежения, они обратили на Меня свои взоры и в сердце своем вменили Меня ни во что, словно Я был неким презренным червем[479], а Я оставался неколебим и искренне молил о них Отца Моего в небесах. Посмотри, Я, невинный агнец, был приравнен к злодеям, один из которых злословил Меня, но другой молил его помянуть. Я его тотчас принял, простил ему все его злодеяния и отворил ему горний рай[480].