Exemplar

Когда этот самый брат-проповедник принялся писать о страданиях, явились ему способом, описанным ранее, сидящими пред ним две помянутые выше особы, погруженные в скорбь и печаль[467]. Одна из них пожелала, чтобы сыграли ей на псалтири. Сию просьбу он выслушал с неудовольствием, посчитав ее вовсе не подобающей для облаченных духовным саном людей. Однако ему было сказано, что желание послушать игру на псалтири не является неуместным. В тот же миг явился некий юноша, извлек и настроил псалтирь, и, натянув поверх струн крестообразно две нити, вручил ее в руки брата. И тот начал говорить о страстях:

Глава XIV

О неизреченной благости созерцания страстей Господних

Служитель. Воистину, Господи, от всех сердец скрыто бесконечное благо, обнаруживаемое в принятых Тобою страстях, которые этому благу сообщают пространство и время. И все-таки стезя страданий Твоих — испытанный путь чрез истину к высочайшей вершине всякого совершенства. Благо, Павел, тебе, благородный светоч средь небесных светил, что ты столь высоко вознесен и так глубоко низведен в сокрытые тайны обнаженного Божества, где воспринял глубочайшие словеса, каковые проречь не дано никому[468]. Исполненные любви страсти Господни, прежде всего остального, так сладостно проникли в сердце твое, что ты изрек: «Не знаю ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого»[469]

. Будь благословен среди всех учителей также и ты, любезный государь святой Бернард, чья душа была пронизана обнаженной красотой вечного Слова, так что медоточивые уста твои, подобные нежной росе, сладостно возвестили от полноты сердца о страстях Христа по человеческому естеству, а душа твоя говорила: «Расцветшей мирры пучок горестных страстей Господа моего любовно я положила между грудями и нежно прижала к самому сердцу[470]. Я не ищу, подобно невесте, где Тот в полдень прилег отдохнуть, Коего я обняла своим сердцем, не спрашиваю, где Тот услаждается в полуденный зной, Коего распятым на кресте вожделенно созерцает душа моя. То — возвышенней, но это — сладостней и больше мне подобает. Из этих принятых с любовью страстей я сполна извлекаю замещение моих малых заслуг, в них кроется моя совершенная праведность. Сие созерцание Я называю Вечной Премудростью, всех искусств совершенством, изобилием всяческих благ, исполнением всякого воздаяния. Оно сдерживает меня в счастье и поддерживает в превратностях жизни. Оно удерживает меня между горем и радостью этого мира в подлинном тождестве и хранит в безопасности от всякого зла. Иногда я получал от сего созерцания глоток горечи, а временами мне от него доставался глоток божественного утешения и духовной сладости»[471].

Ах, любезный государь святой Бернард, поэтому язык твой по праву источается сладостью, ибо и сердце твое весьма усластилось сладостными страстями [Христа].

Вечная Премудрость, я замечаю вот что: кто стремится к великой награде и спасению в вечности, совершенству в высших искусствах и глубочайшему ведению, кто желает неколебимо стоять в радостях и невзгодах, быть надежно защищенным от различных напастей, а также принять питие Твоих горьких страстей и нечаянной милости, тот должен иметь во всякое время пред очами Тебя, распятого Иисуса.

Ответ Вечной Премудрости. Ты еще не познал во всей полноте, какое здесь заключается благо. Посмотри, прилежное созерцание принятых Мною страстей делает из простеца возвышенного и искусного мастера.

Ибо страсти Мои — книга жизни, в которой можно найти всякую вещь[472]. Сколь блажен человек, всегда держащий ее пред очами и читающий в ней! Как много мудрости и благодати, отрады и сладости он сумеет из нее почерпнуть, отложив все прегрешения и ощущая Мою явную близость! Выслушай вот что об этом:

Сие случилось много лет тому назад. Некий брат-проповедник, будучи в самом начале пути, испытывал горькие муки из-за беспорядочной тоски, порой овладевавшей им с такой силой, что ни единому сердцу, если оно само не испытало ее, этого понять не дано. Как-то раз после трапезы брат сидел в своей келье и был настолько охвачен тоской, что не мог ни учиться, ни молиться, ни сделать чего-либо доброго, но только печально сидел, сложив на коленях руки, словно желая стеречь келью во славу Божью[473], ибо к прочим духовным делам был неспособен. И вот, пока он сидел, лишенный отрады, случилось так, что духовным образом ему были сказаны такие слова: «Что сидишь? Встань и войди в Мои страсти и тогда преодолеешь страдание свое!» Брат быстро поднялся, ибо понял, что эти слова прозвучали с небес, принял на себя страсти Господни, а в этих страстях утратил страдания свои, и они ему впредь так сильно не докучали.