Exemplar

Через Христа-человека к Христу-Богу. (Per Christum hominem ad Christum Deum.)

Служитель преклоняет колена перед распятым на майском либо розовом древе Христом в образе шестикрылого Серафима и обращается к Распятому: «Ах, Господи, научи меня, как страдать согласно Твоей любезнейшей воле». Надписи над верхними, а также рядом со средними и нижними крыльями гласят соответственно: «Научись страдать подобно Христу», «Неси страдание терпеливо», «Принимай страдание добровольно».

В оригинале иллюстрация снабжена надписью: «Сия следующая дальше картинка наставляет человека в том, как ему следует страдать с пользой для себя».

Глава XVI

О достойном прославлении пречистой Царицы Небесной

Служитель. О, возвышенное богатство божественной науки и мудрости, неисповедимы суды Твои и неисследимы стези Твои![491] Сколь чуден тот путь, коим Ты иной раз возводишь к Себе бедные души! Что замышлял Ты и что было у Тебя на уме в вечной Твоей неизменности, когда созидал Ты честнейшую, нежную и самую достойную тварь, высшую всех чистых творений?[492] По праву, Владыка, мог Ты изречь: «Ego cogito cogitationes pacis. Я знаю намерения во благо»

[493]. Из бездн, Господи, сущностной Твоей благостыни Ты воссиял в ней Сам для Себя, возведя все истекшие сущности к их первоистоку[494]. Эй, небесный Отец, как отважиться грешнику приступить к Тебе, если бы Ты не дал в проводники нам единственное и несравненное Чадо Свое, Вечную Премудрость? Эй, Вечная Премудрость, как отважиться, как набраться смелости грешнику явить свою нечистоту пред Твоей чистотой, если бы он не взял защитницей себе Мать всякого милосердия? Вечная Премудрость, если Ты брат мне, то и мой Господь. Если ты истинный человек, то и истинный Бог и суровый Судия злодеяний[495]

.

Поскольку наши страждущие души пребывают в узких теснинах бездонных сердечных страданий и мы не можем двинуться ни туда, ни сюда, то нам не остается ничего другого, как возвести наши скорбные очи к тебе, избранной Владычице Царства Небесного! Посему, эй, зерцало, отражающее сияние вечного Солнца, под спудом хранящийся клад бесконечного божественного милосердия, сегодня да прославляешься мною и всеми грешными сердцами, готовыми к покаянию! Ах, вы, возвышенные духи, вы, чистые души, выступите навстречу ей, чествуйте и восхваляйте, величайте и славьте возвышенную Царицу, дивный сей вертоград всяческой радости! И хотя я сам недостоин, она соизволила мне разрешить ее прославлять по своей благостыне.

О, избранная Богом отрада сердечная, прекрасный золотой трон Вечной Премудрости, позволь же мне, несчастному грешнику, немного поговорить с тобой о моих прегрешениях: моя душа падает ниц пред тобою — у нее потуплены очи, и стыд на лице, и застенчивый взгляд. Ах, Матерь всяческой благодати, не знаю почему, но кажется мне, что ни моей, ни другой грешной душе не требуется ни разрешения, ни посредничества между ней и тобой. Ты сама — непосредственная посредница для всякого грешника! Чем нечестивей душа, тем с большим правом надеется, что получит доступ к тебе; и чем больше она согрешила, тем с большим основанием приступает к тебе! Потому-то, душа моя, ступай веселей. Донимает тебя великое непотребство? — ах, тебя призывает [ее] бескрайнее милосердие.

Посему, о, единственное утешение всех грешных сердец и прибежище провинившихся, к коему устремляется иное от слез влажное око, иное израненное и страждущее сердце, — будь же благодатной посредницей и примирительницей между мной и Вечной Премудростью![496] Подумай, подумай, Царица, милостивая и несравненная: от нас, от грешников, ты имеешь всякое поклонение! Что сделало тебя Матерью Божией, сосудом, в котором сладостно водворилась Вечная Премудрость? О, Госпожа, наши, несчастных людей, прегрешения! Как бы иначе ты могла называться Матерью благодати и милосердия, если не из-за нашей убогости — убогости тех, кто твоей благодати и милосердия требует? Наша нищета тебя сотворила богатой, наши пороки вознесли тебя выше всех благородных творений.