Exemplar

И вот как-то раз он познал могучий прорыв внутрь себя самого[643], и в нем под воздействием божественной истины воссияло, что от сего отвращаться не следует. Ведь так было и так будет всегда: зло скрывается за добром, и поэтому добро нельзя отметать из-за зла. И ему вспомнилось, что, когда Бог в Ветхом Завете творил через Моисея истинные знамения Свои, то и волхвы свои ложные сеяли между ними[644]. Когда же явился истинный Мессия Христос, тогда пришли и другие и лживо выдавали себя за Него[645]. Так бывает везде и во всем, а посему нужно не отметать благо вместе со злом, но выбирать в правильном различении, что прорекают Божьи уста[646]. Ему дано было знать, что не стоит отбрасывать благие разумные образы, которые смиренно обращают свою ясную мысль на постижение святого христианства, и не надо отвергать разумные помыслы, каковые несут в себе добрую истину совершенной жизни. Ибо они лишают человека его грубости и указуют ему на его благородство, на возвышенность божественной сущности и ничтожность всех прочих вещей. А это по праву и прежде всего влечет людей к подлинному бесстрастию. Так он вернулся к былой устремленности, когда стремился к истинному бесстрастию.

Он принялся умолять Вечную Истину, чтобы она ему указала, насколько возможно, на правильное различение между теми людьми, что взыскуют благочинной простоты, и теми, что ищут, как говорят, бесчинной свободы; и чтобы она его научила, в чем состоит истинное бесстрастие, с каким он достигнет того, чего должен. Тогда ему было в воссиянии сказано, что сие последует в виде примеров с соответствующими толкованиями, когда юноша вопрошает, а Истина отвечает. Но сначала было указано на суть Священного Писания, из него же речет Вечная Истина, дабы он поискал и узрел, что о том говорили великие в учении и жизни, кому Бог приоткрыл Свою тайную мудрость, как выше написано на латыни, и чего придерживается святое христианство, чтобы ему не отпасть от несомненной истины. И вот что ему стало ясно:

II

Как бесстрастный человек в единстве начинает и завершает

Всем людям, кому подобает быть вновь возведенным к Единому, надобно познать свой и всех вещей первый исток, ибо в нем состоит и их конечная цель. Поэтому следует знать, что все, кто когда-нибудь рассуждал об истине, сходились в одном — что есть Нечто, среди всего первое и простейшее, прежде которого нет ничего. Вот Дионисий созерцал сию бездонную сущность в ее обнаженности и утверждает, как, впрочем, и другие учителя, что то простое, о котором следует речь, остается в конце концов никаким именем не обозначенным[647]. Ведь в логике говорится, что имя должно выражать природу и разумное основание[648]

означаемой вещи[649]. Но известно, что природа сей упомянутой простой сущности бездонна, неизмерима и не определима никаким тварным разумом. Потому-то всем ученым теологам ясно, что сия без-образная сущность также и безымянна. Поэтому говорит Дионисий в книге «О божественных именах», что Бог есть не-Сущее, или Ничто[650], что следует понимать применительно к бытию и определенному свойству, каковое мы можем Ему приписать по образу тварного. Ибо «все, что приписывают Ему таким образом, в известной мере ложно, а отрицание образа истинно»[651]. Исходя из этого, Его можно назвать вечным Ничто. И все-таки, если о чем-то нужно сказать, каким бы возвышенным и сверхразумным то ни было, для этого следует создать некое имя.

Сущность сей тихой простоты есть ее жизнь, а ее жизнь есть ее сущность. Это «живой, сущий пребывающий Разум, который сознает сам себя, находится, живет сам в себе и есть он сам»[652].

Точнее выразить я не в силах, и это я называю вечной нетварной Истиной. Ибо все вещи находятся здесь в своей новизне, в своем первом и вечном начале, и здесь же, в чинной поятости в Истину бесстрастный человек начинает и завершает, как будет показано дальше[653].

III

Может ли в высшем единстве существовать какое-либо различие

Юноша спросил и сказал так.

Мне удивительно, что это так, что сия Единица совершенно проста. Откуда же берется множественность, которую ей приписывают? Один обряжает ее в премудрость и называет «Премудростью», другой — в благо, кто-то еще — в справедливость, и прочее[654]

. Так говорят теологи на основании веры в божественную Троицу. Отчего бы не оставить ее пребывать в собственной простоте, какой она является сама по себе? Сдается мне, что этой простой Единице[655] присуще слишком много действий и не в меру много различий. Как она может быть вполне и совершенно единой, коль скоро существует такое многообразие?

Истина ответила и сказала: Все это многообразие есть в глубине простое единство с основой.

Юноша сказал: Что называешь ты основой и происхождением, а что не основой?

Ответ Истины. Основой Я называю исток и начало, откуда происходят излияния[656].

Юноша. Владыка, что это такое?