Эзопов язык в русской литературе (современный период)

В этой аллегорической сценке используются всем известные речевые клише и метафоры: верхом (от «ездить верхом на ком-то» в значении «эксплуатировать»), ослы (то есть и буквально и фигурально: те ослы, кто позволяет себя поработить) и, наконец,

свиньи (известный оскорбительный образ «русский – свинья»)214. Но автор использует здесь еще и маркер, прямо указывающий на то, что это аллегория: «плохое предзнаменование». Однако что делает этот эпизод подлинно исключительным, это факт сохранения этого отрывка в советском издании; в целом в СССР роман Искандера вышел в объеме, составляющем не более 30% полного текста, многие главы были изъяты целиком, но именно этот пассаж ускользнул от внимания цензоров215

. Такова иной раз эффективность ЭЯ.

5.2 Пародия

Известна следующая классификация пародий, данная А. А. Морозовым:

1. Юмористическая или шуточная пародия. Отличается ослабленной направленностью по отношению ко «второму плану», что сближает ее с комической стилизацией; может быть не лишена критицизма. <…> 2. Сатирическая пародия. Отличается отчетливой направленностью против пародируемого объекта. Занимает враждебную или резко критическую позицию по отношению к оригиналу. Нападает на идейную и эстетическую сущность произведения пародируемого автора или целого направления. 3. Пародическое использование. Изменяет свою направленность, обращая ее на внелитературные цели. Направленность против используемого (пародируемого) оригинала либо вовсе отсутствует (пародии на классиков и писателей далекого прошлого), либо сочетается с внелитературной. Пародические использования можно, в свою очередь, разделить на сатирические, служащие общественно-публицистическим целям, и юмористические216.

Пародическое использование чужого текста для общественно-публицистических целей относится к ЭЯ.

5.2.1. Эта разновидность ЭЯ широко использовалась уже в первый период распространения ЭЯ в русской литературе, в 1860‑е годы. Пародии Добролюбова, Курочкина и поэтов-искровцев содержали элементы литературной стилизации в качестве экранов, прикрывающих сатирические атаки на общественные явления – пережитки реакционного крепостничества и умеренный либерализм (последний был особенно непопулярен в среде читателей эзоповской сатиры). Впрочем, нередко тот же прием использовался и писателями противоположного, антинигилистического направления (ср. стихи капитана Лебядкина и особенно стихотворение-прокламацию Липутина «Студент» в «Бесах» Достоевского)217.

Популярность пародии как эзоповского приема можно наблюдать вплоть до периода после первой русской революции в начале нашего века. Нижеприводимое стихотворение А. Евлахова «Студент» (тот же архетипический для русского революционного движения образ, что в пародии Достоевского, но в противоположной трактовке) было опубликовано в одном из многочисленных в революционную пору сатирических журналов – в «Скорпионе» № 1 за 1906 год. Хотя его вряд ли можно отнести к лучшим образцам этого рода произведений, но, в силу простоты и обнаженности центрального приема, оно отлично показывает механизм эзоповской пародии. Это довольно примитивно организованная пародия, пародия-коллаж: в матрицу известного пушкинского «Пророка» вставлены пародийные или сами по себе нейтральные слова и выражения (вставки Евлахова нами выделены, причем пунктиром отмечены в евлаховских вставках совпадающие с оригиналом грамматические формы – падежные окончания, наклонения глаголов, – так как, наряду с другими примененными маркерами, и они выступают здесь как способы эзоповского маркирования).