Фабрика мертвецов

— На что тут амазонка, не нужна тут вовсе… ножку сюда-а-а… вы такая легкая, просто пушинка! Видите, как просто! Ну, поехали! — котел автоматона пронзительно свистнул, как бывает у неопытных всадников, конюшню заволокло густым и горячим паром.

Успевший соскользнуть с облучка паро-телеги Митя подскочил к дверям конюшни. Паро-кота повело влево… вправо… Железный бок со скрежетом прошелся по стене сарая. Вихляясь, как пьяный, то и дело припадая брюхом к земле, паро-кот ковылял через задний двор. Сидящая за спиной поручика Анна на каждом прыжке пронзительно вскрикивала, зато сам он горделиво выпячивал грудь, одной рукой небрежно двигая рычаги, а другой элегантно держа на отлете… кавалерийский хлыст.

— Напрасно она в нем не сомневалась. — глядя им вслед, успел пробормотать Митя.

За спиной что-то стремительно промелькнуло, Митя повернулся… глянул на приоткрытое окошко под стрехой… Паро-телега затряслась, будто в припадке, громко забулькал котел, конюшню заволокло новым облаком пара. Митя шарахнулся в сторону — темный силуэт пронесся мимо, едва не размазав его по боку собственного паро-коня. Паро-телега задом вылетела из конюшни, походя разнеся воротную створку. Сидящий на открытом облучке Ингвар хищно подался вперед, дернул ручки управления, высокие колеса яростно взрыли гравий. Пыхтя и подпрыгивая, как позабытый на плите чайник, паро-телега заложила круг по двору — и ринулась в погоню за умчавшейся на паро-коте парочкой.

— Оу! — только и смог сказать Митя — подходящего выражения из арсенала младшего князя Волконского не вспоминалось, а свое он придумывать опасался: вдруг оно окажется вовсе не подходящим? Он присел над оставленными колесами отпечатками и принялся их внимательно изучать.

Гравий громко и словно бы протестующе заскрипел под туфельками и сквозь медленно расползающийся пар в конюшню ворвались две встрепанные фурии:

— Где он? — вцепилась ему в рукав Зинаида.

— Где? — на другом рукаве повисла Ада.

— Он уехал? — Зинаида с ужасом уставилась туда, где только что стоял паро-кот.

— Уехал? — эхом откликнулась Ада, не сводя глаз с отпечатков колес паро-телеги.

— Он же разобьется! — Зинаида отпустила рукав, чтобы прижать ладони к лицу. Ее глаза меж пальцами были сухие, огромные и страшные, полные беспредельного отчаяния.

— Погибнет! — откликнулась Ада, закусывая кулачок. — Он такой горячий!

— Перегреется и лопнет! — яростно вцепляясь в собственную косу, взвыла Зинаида. — Он же бережности требует! Внимания!

— Да-да, это только внешне он такой суровый… даже грубый иногда… — бормотала Ада. — Но на самом деле у него нежная, ранимая душа…

— Бедный мой Котик! — простонала Зинаида.

Мите представил поручика: в мундире, почему-то в мелкий цветочек, видать, для пущей нежности, и простреленный в трех местах (для ранимости), с кошачьими усами, медленно наливающегося краснотой, как котелок над огнем… и наконец с треском лопающегося, неаппетитно забрызгав и Анну, и сидение паро-кота.

— Он его убьет! — хором вскричали сестрички Шабельские.

— Кто — кого? — переспросил окончательно замороченный Митя.

— Дурак Петька — моего паро-кота! — потрясла кулачками Зинаида.

— Дурак Петька — бедного Ингвара! — топнула ногой Ада.

— Петьку же к автоматном подпускать нельзя: они у него то текут, то засекаются, то и вовсе падают! Мне как прислуга сказала, что он Анну сюда повел — я бегом, и вот! Опоздала!

— Опоздала! — эхом откликнулась Ада. — Ингвар такой серьезный, такой ответственный, так следит… то есть, присматривает… за женой брата. Анна такая легкомысленная…

— А Петька хоть и дурак, но военный… Если Ингвар на своей бешенной телеге их догонит — неизвестно, что будет! Вдруг они подерутся? Я останусь без паро-кота!

— А я без Инг… Я хотела сказать — такой позор для семьи! — торопливо исправилась Ада.

— Дмитрий! — сестрички вцепились в Митю с двух сторон, как батюшкины городовые — в пойманного воришку. — Умоляю! — и в два голос выкрикнули. — Мы должны их догнать!

— Вы же не оставите нас без помощи? — вдруг очень спокойно и даже холодно спросила Зинаида и перебросив истрепанную косу за спину, в упор уставилась на Митю. — Как благородный человек?

Тот обреченно понял — не оставит. И вовсе не потому, что его волнует семейство Шабельских, или легкомысленная Анна, или ответственный Ингвар, или даже автоматон Зинаиды, хотя как раз автоматону он сочувствовал больше всего. Но если к сплетне об его трусости добавится история о даме, оставленной в беде (одной даме, двух барышнях, бешенном Ингваре и автоматоне — и все в беде, не считая улана!) — ему конец! Останется только закрыться в погребе и не вылезать никогда.

— Еду! — решительно объявил Митя, бросаясь к своему паро-коню.

— Без нас вы не справитесь! — Зинаида также решительно запрыгнула на сидение в крупе паро-коня… и втянула сестру за собой, на корню подрубая Митину надежду легким аллюром проехаться по степи, а потом сказать, что не догнал. — Мы вдвоем поменьше Анны будем! — пыхтя как два ежика, и толкаясь, сестрички пытались умоститься вдвоем на заднем сидении.