Фаина Федоровна

Заведующая была солидной дамой. Они были похожи с главным врачом – оба ещё совсем не старые, даже скорее молодые, но оба уже дородные, пухлые, вальяжно носящие свои тела. Недавно наросший жирок, толстые, с трудом поворачивающиеся шеи, мясистые пальцы – всё это было гладким, блестящим, новеньким, свежеоткормленным. У заведующей в глазах читалось желание власти при смутной неуверенности в том, что она эту власть получит. Поэтому она смотрела на главного врача, как шаловливая девочка на любящего папу с надеждой на индульгенцию всех последующих проступков. Оба они всегда разговаривали веско, с пренебрежением к невысокому положению обычного врача. Но мне казалось, что вся эта вескость и начальственность у них какая-то напуская. Вот явится вдруг чуть повыше стоящий начальник и одним шлепком смахнёт с их голов картонные короны. Я не знаю, чувствовали ли это другие доктора, но спорить и доказывать в чём-то свою правоту никто не хотел. Это было всё равно, что смело ступать по болоту и почему-то надеяться, что не утонешь.

–Давайте сюда отработанные карточки! Те, которые на больничном! – скомандовала заведующая.

Увесистая стопа отработанных карт возвышалась на краю моего стола.

–У меня приём… – сказала я.

–Подождут. – Угрожающе посмотрел на меня главный врач.

–Сейчас проверим, почему у вас так много нетрудоспособных больных, – добавила заведующая.

Я была шокирована. Говорят, что сейчас в некоторых медицинских университетах унижают и обзывают студентов на занятиях. К нам на последних курсах многие преподаватели обращались: «Коллеги!» и почти всегда на «вы». Нас учили быть вежливыми с больными и друг с другом. И я не могла понять, почему с моим статусом врача, пускай молодого, никто и никогда из администрации нашего учреждения считаться не будет. Как не волновали никого авторитеты и других врачей.

Но я ещё пыталась выглядеть спокойной.

–Среди моих больных много людей трудоспособного возраста. Им приходится давать освобождение от работы. – Я стала раскладывать карточки больных в подтверждении своих слов.

–А ну-ка, отойди от стола! – главный врач уселся на моё место. Неужели он решил, что я буду что-то прятать от него? Заведующая осталась стоять и подхалимски заглядывала ему через плечо.

–Та-а-а-ак… – Он взял из стопки верхнюю карточку, стал листать станицы, небрежно их сминая и даже прорывая тонкую от времени жёлтую бумагу.

–Вот смотри, первый же больной, – он перевернул карточку и хлопнул обложкой, – Как фамилия? Балабанов. За четыре месяца работы этот Балаганов три раза побывал у тебя на больничном. – Главный уставился на меня мутными глазами. -Что молчишь? Вот я и говорю, что здесь у вас, оказывается, и цирк, и балаган!

Заведующая взяла у его из рук карту Балабанова и тоже стала листать её.

–Не можешь вылечить? – Главный ехидно улыбался, глядя на меня. – Чего это больной у тебя всё болеет и болеет?

–За это время слона можно вылечить! – поддакнула заведующая.

Гнев придал мне уверенность.

–Я не лечу слонов. Балабанов работает водителем грузовика. Часто лежит под машиной. Как переохладится – так обострение. Я не могу не дать освобождение от работы больному с гнойным гайморитом.

–Почему? – поморщился главный врач. – Этак ты всех хроников возьмёшь на больничные. Он может болеть ещё двадцать лет. Или всю жизнь.

–Есть риск внутричерепного осложнения.

–Отправляй в стационар, отправляй на операцию! – гаркнул главный.

–Я предлагала. Он не соглашается. Боится.

–Оформляй инвалидность.

–Ему только тридцать два года. И летом он не болеет. Только зимой, после того, как полежит под грузовиком. Балабанов у меня на диспансерном учёте, я с ним провожу разъяснительную работу.

–Разъяснительную работу!? – закатила глаза заведующая. -Сказала бы, не дам больше больничный, если будешь валяться под грузовиком! И этот твой Балаганов быстренько пошёл бы трудоустраиваться на другую работу.

–Я говорила ему об этом. Но пока он продолжает работать водителем, я обязана во время лечения держать его на больничном листе.

–Фигня! – вдруг сказал главный врач, поднял руку и швырнул карточку Балабанова через свою голову в угол кабинета. – Детский сад какой-то. Ты здесь не работаешь, а дурака валяешь!

Если бы я не отклонилась, он бы попал прямо в меня. Заведующая сначала опешила, а потом торжествующе засмеялась.

Я остолбенела. Фаина Фёдоровна застыла на своём месте.

–Посмотрим следующего! – Главный протянул руку и вытащил карточку из середины стопки.

–Сыромятников. Такой же молодец, как и Балаганов! Тридцать три года. Ты тут что, вокруг себя поклонников собираешь? Не замужем пока? – Он повернул голову и с какой-то глумливой улыбочкой посмотрел на меня.

–У Сыромятникова производственная травма. Разрыв барабанной перепонки. Больной по профессии монтажник-высотник.

–Ты что, с ума сошла? – заорали в два голоса и главный, и заведующая. -Ты хочешь, чтобы мы потом в суде разбирались с монтажным СУ?

Я ещё больше растерялась, случай травмы на производстве был у меня пока единственный.