Фаина Федоровна

Знаете, есть один интересный момент. Среди ветеринаров, как я замечала, равнодушных докторов меньше, чем среди тех, кто лечит людей. Я думаю, это потому, что животных жальче. Животное, когда его заносят в кабинет, ведь не думает, что вот ты, недотёпа и неудачник, сидишь здесь с перекошенной от злости рожей и ничего не знаешь, и ничего не хочешь делать. А пациент к тебе пришёл, потому что он тоже неудачник, и у него нет денег поехать лечиться в Германию или в Израиль. И вот поэтому он пришёл к тебе в поликлинику на соседней улице только для того, чтобы ты его, по возможности, бесплатно направил к тому, кто в его болезни что-то понимает. Здесь, а не в Мюнхене. А тебе он не верит. И то, что ты ему назначил, он десять раз может перепроверить в интернете и выяснить, что то, что ты ему прописал, это вовсе не от того, что у него на самом деле. (Хотя, как раз может быть, что и «от того»). И, кстати, соседка сказала, что ты лечил её сына, и тоже не «от того», и ему тоже ни хрена не помогло. А он сейчас сидит к тебе в очереди, и у него всё болит (или вообще ничего не болит), и он просто не хочу жить. И он совершенно не верит в принципе, что ты ему можешь помочь, потому что в противном случае ты бы здесь не сидел. А сидел бы где получше и посытнее. А особенно он ненавидит всех вас, проклятых докторишек, за то, что вы только делаете вид, что вы всё на свете знаете. А на самом деле не знаете вы НИЧЕГО! И правильно сказала ему мама, что нечего сюда к вам ходить, а надо найти адекватного и недорого врача и с ним уже и контачить всю несчастную оставшуюся жизнь.

И врач, сидящий в кабинете за своим столом, бессознательно считывает этот код. И в это самое время, когда он дежурно записывает в вашей амбулаторной карте куриным почерком убогие назначения, он подсознательно думает:

Ну и зачем ты ко мне пришёл? И чего ты сидишь тут с презрительной гримасой на твоём отёчном безобразном лице и отрываешь меня от моих беспомощных нищих старух, которые сидят там в коридоре? Ты же мне не веришь, и слушаешь меня только в пол-уха, а выйдя из кабинета, ты сразу начнёшь звонить кому-нибудь, чтобы тебе нашли адекватного и недорогого врача (который, кстати, будет нисколько не лучше меня, только ты ему денежку заплатишь и поэтому будешь слушать его внимательнее). А ко мне ты ходишь бесплатно по ОМС и поэтому ты думаешь, что если я здесь сижу и лечу старух, то я вообще ничего не знаю. А я, между прочим, всё знаю, только говорить тебе не хочу, что все болезни у тебя от усталости и нервов, да ты, к тому же, мне всё равно не поверишь. Поэтому я не буду сотрясать зря воздух, потому что за много лет мне это уже осточертело. Я даже больше могу сказать: я так устал от всего этого, что уже не хочу ничего сотрясать. Но ведь мне тоже надо на что-то жить. Ведь когда я поступал в этот грёбаный медуниверситет, я думал, что я буду ЛЕЧИТЬ больных, что у меня будет на это ВРЕМЯ, и что меня за это будут уважать, и что это не будет так сложно, а всё будет как по учебникам. И что мне не надо будет сидеть, как роботу-муравью и выполнять дурацкие инструкции. И я не думал, что ОМС мне будет платить не за излеченного больного, а за запись в карте, и что в конечном итоге я буду получать не гонорар, а зарплату, и это будут не деньги, а копейки. И у меня уже скрючивает пальцы писать все эти карты, справки и протоколы, а собственно на лечение у меня уже не остаётся времени и нет уже никакого желания. К тому же с возрастом и стажем я понял, что я могу вылезти из себя, как из трусов, а воз будет всё время на одном месте. И я уже рад бы уйти и, может быть, вообще сменить профессию, но я так долго учился, и мои родители выложили за это так много денег, и у меня самого теперь есть семья и дети, так что, если я уйду, меня никто не поймёт. И я не могу послать эту медицину на хер, и пойти учиться на кого-нибудь ещё, потому что мне уже много лет, и я вообще привык только лечить. И мыслю я уже не как обыкновенный человек, но как врач. И во всех других профессиях я всё равно буду врачом, только люди тогда будут не понимать меня ещё больше. В их сознании я буду придурок и отступник, и я сам через некоторое время буду тоже так думать о себе. Поэтому я никуда и не ухожу. И несмотря ни на что я пытаюсь делать своё дело. А что я сижу тут с перекошенной рожей, так это у меня воспаление лицевого нерва, потому что я перенёс грипп на ногах, когда ходил в эпидемию по участкам, хотя я, как и все остальные врачи в нашей поликлинике, сделал себе перед эпидемией вакцинацию по велению СЭС, главного врача и министерства здравоохранения и кого там ещё, чтобы их всех разнесло так же, к чертям собачьим, и теперь я просто не понимаю, я что – на всю жизнь останусь с таким лицом?

И в заключение, закончив писать, врач откидывается на спинку стула и говорит пациенту:

–Вот ваш рецепт. По одной таблетке три раза в день. И я надеюсь, что всё будет хорошо. До свидания.