Фаина Федоровна

Самое главное, что такая работа не считалась из ряда вон выходящей. Вечно не хватало реактивов и оборудования, куда-то проваливались врачебные ставки ( мне потом стало ясно, куда именно они проваливались, а потом это стало и повсеместной практикой.) Так работали все поликлиники города, а для скандалистов был припасён убедительный аргумент. «Мы пережили войну». Неважно, что от нашей победы до времени моей работы в поликлинике прошло почти сорок лет. «Мы пережили такие лишения! Мы потеряли столько людей! И мы – выстояли и победили!» Против этого было не поспорить, и спорить было неприлично. Но я как-то сразу поняла, что если ни мне, ни Фаине Фёдоровне не нужны подачки в виде ковров и сковородок, то я могу вести себя более свободно.

Конечно, моё имя теперь постоянно склоняли. Причём получилось как-то так, что меня объединили с Фаиной Фёдоровной под единым брендом – «ЛОР-кабинет».

–А ЛОР-кабинет опять превысил количество направлений на анализы мочи.

–А ЛОР-кабинет послал больного на рентген гайморовых пазух после двенадцати часов дня!

–В направлении было написано CITO! – кричала с места Фаина Фёдоровна. – А кабинет ваш работает до двух!

–А доктор после двенадцати снимки описывает!– кричала ей в ответ рентген-лаборант. – А у меня рентгенологическая нагрузка!

И самое плохое было в том, что все со своей точки зрения были правы.

–Замолчите, не спорьте, – шептала я Фаине. -Бесполезно что-либо доказывать. Если, не дай бог, опять будет нужно, просто пошлём потихоньку, и всё.

–Да ЛОР-кабинету говори не говори, им как с гуся вода! – включалась регистратура. Надо на них обеих денежные штрафы накладывать!

Регистратура нас ненавидела за больничные листы. Я выписывала их столько, сколько считала нужным. Регистратура вела подсчёт, ахала, возмущалась, бежала к заведующей жаловаться. Нас стали склонять буквально на каждом производственном совещании и на каждой «пятиминутке».

–ЛОР-кабинет разлагает коллектив! Я говорила, что веточный корм без внимания оставлять нельзя, – сказала в очередной раз заведующая главному врачу. Главный решил поставить меня на место.

Специально создавая как можно больше шума, задевая по дороге больных, тесно сидящих и стоящих в коридоре и даже не думая извиняться, он, в наброшенном на костюм халате, двигался к нашему кабинету, напоминая своей грузностью самый дефицитный и престижный в то время финский холодильник «Розенлев».

А у нас в это время работа кипела. Фаина Фёдоровна занималась своим любимым делом. Усадив на кушетку четверых пациентов, она командовала каждому по очереди «тридцать три», и каждому продувала евстахиеву трубу. В кабинете было жарко, шумно и тесно.

С угрожающим рокотом наш главврач открыл дверь и встал на пороге.

–Раз, два, три! – увидев его, заорала громче обычного Фаина Фёдоровна.

–Тридцать три! – интуитивно подражая ей, заорал в ответ очередной больной.

–Пых! – хлопнула груша.

–Следующий! – сделала шаг вперёд Фаина Фёдоровна к новому больному и поменяла наконечник с трубкой. -Раз, два, три!

–Тридцать три!

Я в это время перевязывала послеоперационного больного.

Тот, кто сидел напротив меня, боялся пошевелиться, потому что из носа у него свисал в тазик коричневый, пропитанный кровью и ментолом, тампон, который в это время я как раз и меняла. Тампон был похож на хобот. Он был длиной около 50 см и немного покачивался. Новый тампон был уже приготовлен и лежал передо мной в стерильной банке с крышкой. Эта процедура своей точностью и аккуратностью напоминала процесс плиссирования ткани для юбки.

Увидев главного врача, я положила пинцет и, повинуясь субординации, встала. Больной со своим хоботом остался сидеть.

Главный врач постоял, поводя головой направо и налево.

–Что это за цирк у вас?

–Обычная текущая работа, – сказала я.

–Теперь я понимаю, почему у вас всё время очередь. Занимаетесь чёрт знает, чем! – Прорычал главный и вышел. И хотя это было несправедливо и обидно, мы с Фаиной Фёдоровной фыркнули от сдерживаемого смеха. Тихонько подхихикнули и больные, даже тот, что с тампоном.

Но на этом проверка не кончилась. Через некоторое время в кабинет вошли уже двое – и главный врач, и заведующая.

–Пускай больные подождут в коридоре! – Распорядилась они.

Женщина, которая только что вошла в кабинет на приём, покорно встала со стула и вышла.