Фаина Федоровна

–Глупости вы говорите! – Даша встаёт и достаёт из сумки пакет и рассматривает его – нет ли дырки. – Это в вас совковое воспитание. Думаете, я не знаю, что в ваше время за такие же услуги колбасой расплачивались? Знаю прекрасно, у меня тётя – терапевт. Вашего же возраста. Услуга, в сущности, прекрасное слово. Мне оно нравится. Я стараюсь. Заведующая это видит. Даёт мне оперировать. Но она ведь тоже отвечает за своё отделение? Мне кажется, даже лучше, что деньги поступают не только в карман, как вы берёте, а через фонд страхования. Наверное, оттуда что-то идёт всё же и на развитие здравоохранения? А из вашего кармана ничего никуда не идёт, кроме как лично вам.

–Всё правильно, -говорю я. -Я не имею права брать деньги. Но я имею право не делать то, что считаю ненужным. И ваша заведующая мне не указ. Я бы ни за что не стала бы оперировать, хоть мне сам бы президент приказал. И как тогда быть конкретно с Бочкарёвой? Вот с этой самой Бочкарёвой, которая сейчас умирает?

–А откуда вы знаете, что она умирает? – Спросила вдруг Даша. – Вы что, узнавали? -В её глазах вдруг мелькнуло какое-то сомнение и может быть даже страх.

–А вы разве не узнавали? Это же ваша больная?

–Я в отпуске, – сказала Даша. -Я всё сделала правильно. Пусть теперь в реанимации разбираются, кто из них виноват.

–Вы заплатили заведующей за операцию, – сказала я, – и поэтому операцию не отложили. Даша, вы не боитесь, что когда-нибудь, какой-нибудь врач может так поступить с вами или с вашим ребёнком?

Она вдруг закричала.

–Ольга Леонардовна! Оставьте меня в покое! Я ничего не сделала неправильного! Я выполнила операцию на отлично! – Она схватила свою сумку, пакет и выскочила из комнаты, прошелестев синтетической курточкой, как летучая мышь. Следом за ней по коридору прошёл ещё кто-то – размашисто, тяжело. В перекошенном дверном проёме теперь была видна лишь ободранная стена коридора, да чья-то тень.

–Паша! – крикнула я, как можно громче. -Если это вы, зайдите на минутку!

Я не ошиблась, это был действительно он. В руках у него был ящик с инструментами и ещё какая-то коробка, из которой торчали разноцветные провода.

–Поставьте на стол всё это хозяйство, – Сказала я. – И ответьте мне на вопрос, только честно.

–Чего вы так строго-то? – пробасил он и привалил ящик к столу, но не отпускал его, будто боялся, что из него что-нибудь выпадет. Из всех Пашиных карманов выглядывали цветные проволочки.

–Паша, это правда, что в нашем отделении все врачи платили заведующей за операции? Все, кроме меня?

Тут он с грохотом задвинул ящик на стол и встал, отирая лоб.

–Господи, я уж думал, не знаю чего… прям, напугали!

–Ну, Паша? – я теперь не думала отступать.

–Ну, платили. А вы что, не знали? – Он почесал голову, но не в замешательстве, а просто потому что устал и вспотел.

–Паша, а вам не кажется, что это как-то… неэтично?

Он даже был удивлён моему волнению.

–Ну… Нет.

–Паша, тогда объясните мне, почему? Почему вы считаете это правильным?

Он стоял передо мной – такой большой, грузный, со своим волнистым хвостом, перетянутым сзади у шеи простой чёрной резинкой, красными щеками и лоснящимся носом, розовым прыщиком посередине лба и казался ребёнком, которого вызвали к доске, а он не уверен правильно ли понимает вопрос учителя.

–Да чё тут такого, Ольга Леонардовна? Так все делают.

Я заорала:

–Все? Прямо, все-все?

Он даже как-то передёрнулся.

–Ну, вот, представьте, я освоил методику… Да тут и представлять не надо. Просто, освоил и всё. Вот, проводочки. Подсоединил их, кажется, так всё просто. А до меня ведь никто до этого не додумался? И я хочу по этой новой своей методике лечить определённые заболевания. Ну, вот у меня такая история. И кто же мне это даст делать, если я никому не заплачу? Это же совершенно новая тема?

–Но если это совершенно новая тема, откуда вы знаете, что больным от этой темы будет лучше, а не хуже?

–Так Ольга Леонардовна, вы же сами мне говорили, что новое – это хорошо забытое старое. Принцип-то уже давно проверен. Я только кое-что…

Я смотрела на него и видела в его круглых тёмных глазах искреннее желание помочь всему миру.

Во мне наступило какое-то опустошение.

–Паша… А вы не знаете, что прежде чем применить что-то на живом человеке нужно подать заявку на изобретение, получить отдалённые результаты, пройти массу комиссий…

–Сейчас этого не надо, – сказал Паша и, вытащив из кармана самую длинную проволочку стал сматывать её в моток. –Можно избежать. Сейчас нет этого бюрократизма. Можно напрямую договориться.

Он засунул моток снова в карман и взялся за свой ящик.