Фанаты. Сберегая счастье

Туманов вздыхает с явным облегчением. Он тоже сегодня настроен миролюбиво и не хочет ни с кем ругаться.

— Сашенька, тебе понравится, — вдруг говорит он.

— Что именно? Сырники? Ну ничего так. Творог мог быть и подороже, но в целом…

— Я про поездку, — улыбается Всеволод Алексеевич. — Про наше путешествие. Ну разве плохо? Смена обстановки, новый город…

— Село.

— Неважно. Там наверняка есть, что посмотреть. Мне организаторы рассказывали про какой-то уникальный музей глиняной игрушки и церковь.

Сашка хмыкает.

— А вы уже выучили, в какую сторону креститься надо? С прошлого раза. С каких пор вы полюбили гастроли по ебе… кхм… По дальним уголкам нашей необъятной Родины, я хотела сказать.

— С тех пор, как они стали случаться раз в год, — серьёзно отвечает Туманов, и у Сашки пропадает желание язвить.

Действительно, чем ты недовольна? Радуйся, что у него есть силы и желание куда-то ехать и что-то делать. Что в вашей с ним жизни есть чёртовы Верхние Ели, затрапезное придорожное кафе и суп из бульонного кубика. И он есть, всё ещё. Сидит, ложкой сырник ломает, потому что нож с вилкой ему не принесли. Пойти, что ли, скандал устроить? Сашка косится в сторону барной стойки, возле которой официантка болтает с барменом. А, пусть живут. Сокровище и ложкой неплохо справляется.

Последние несколько часов пути она даже позволяет себе подремать. Удобная всё-таки машина — Мерседес. Ей, с её маленьким ростом, в кресле можно устроиться не хуже, чем в кровати. Всеволоду Алексеевичу посложнее, но у него же есть суперспособность спать в любой позе. Впрочем, он не спит, смотрит в окно, следит за дорогой. Набирается впечатлений. Сашке казалось, он давно перестал реагировать на пейзажи за окнами, местные достопримечательности и вообще смену городов. В те годы его работы, которые она застала, он концентрировался только на концертных площадках, самом выступлении, интервью с журналистами. Он не задерживался за кулисами, не засиживался за столом, если случался обед с организаторами гастролей. Быстро ел и уходил к себе в номер, закрывался ото всех. А теперь надо же, по сторонам смотрит. Соскучился? Ну конечно соскучился. Это же и есть его настоящая жизнь, была и останется.

Верхние Ели погодой не радуют: небо обложено тучами, моросит дождь. Но здание гостиницы, к которому подъезжает машина, выглядит на удивление прилично: каменное, в два этажа, крыльцо с лесенкой. Похоже на чью-то бывшую усадьбу. Их уже встречают. На крыльце девушки в кокошниках, с традиционным караваем. Едва Туманов вылезает из машины, начинают петь что-то задорное. Сашка народное творчество никогда не любила, и слов не различает.

— Началось в колхозе утро, — ворчит она не слишком громко, чтобы сокровище не услышало.

Нет, ну правда, никакой фантазии. Всю жизнь одно и то же. Даже она на караваи и девок в народных костюмах успела наглядеться. А ему-то как весело… Но ему, похоже, и правда весело, без иронии. Улыбается, отщипывает крошечный кусочек от каравая, жмёт руку какому-то мужику, видимо, организатору. Водитель вытаскивает из багажника их чемоданы и заносит в гостиницу. Сашка держится в стороне, позволяет Всеволоду Алексеевичу в полной мере насладиться ситуацией и вниманием к его персоне. А сама разглядывает из окна пригорок напротив гостиницы. В центре пригорка эстрада явно советской постройки и деревянные лавочки перед ней. Только не говорите, что выступать Всеволоду Алексеевичу предстоит именно там.

— Вот здесь завтра соберутся ваши почитатели, Всеволод Алексеевич, — радостно сообщает мужик, попутно представляясь Сергеем Сергеевичем. — Всё село придёт, уж вы не сомневайтесь. И ещё из соседних приедут. Соскучились по вам зрители, ой как соскучились.

На лице Туманова явно читаются смешанные чувства. Нет, они оба знали, что будет открытая площадка. Но, во-первых, они уезжали из тёплого Прибрежного, и как-то упустили из виду, что тут может быть совершенно другая погода. Во-вторых, открытая площадка и невнятная постройка, которой лет примерно столько же, сколько Туманову — всё же разные вещи! Сашке хочется поинтересоваться, а колонки и прочая аппаратура здесь того же возраста или чуть посвежее? Но Всеволод Алексеевич сегодня уже дал понять, что её сарказм его не радует. Поэтому Сашка благоразумно молчит. И только удивляется, почему он не устраивает разнос организатору. В той, прежней жизни Туманов очень тщательно следил за соблюдением технического райдера. А теперь, выходит, согласен на любые компромиссы, лишь бы позвали?

— Вы будете ужинать в ресторане гостиницы или подать в номер? — уточняет Сергей Сергеевич.

— В номер, — как-то слишком поспешно отвечает Туманов, и Сашка вздыхает с облегчением.

Хоть что-то как раньше. Посиделок с местными тузами ей совершенно не хочется. А то, что за стол ко Всеволоду Алексеевичу тут же налетят непрошенные гости, она даже не сомневается.

— Тогда располагайтесь, ваш номер на втором этаже. Вот сюда, по лесенке. Через полчаса принесут ужин.