Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том II

И тут я заметил крошечный предмет, лежавший на полу, его полированная поверхность тускло сверкала, хотя я был не уверен, что свет достигал его там, где он находился – в пыльном мраке густой тени, вблизи сундука. Тем временем заклинатель, не отрываясь, корпел над своей книгой, что-то невнятно бормоча; к тому моменту он уже перестал её листать, глаза его лихорадочно забегали по строкам.

Нагнувшись, я поднял то, что привлекло мое внимание – осколок желтоватого стекла. По крайней мере, сначала я принял его за стекло, но затем, когда выпрямился, и осколок засверкал на моей ладони, у меня не осталось сомнений в том, что это был отломившийся кусочек янтарного набалдашника моей трости. Я вспомнил все…

В тот же миг мы услышали легкую, размеренную поступь и оба воззрились на дверь, выходящую в переднюю – я оставил ее открытой.

Заклинатель издал исступленный вопль, неожиданно вскочил с места и захлопнул проклятую дверь.

– Известно ли вам, – внезапно заговорил он тонким ломающимся голосом, – что Альдебаран восходит над Каркозой, а второе светило это…

Губы заклинателя тряслись. Он пытался сообщить мне что-то бесценно важное, что, вероятно, уберегло бы нас обоих, но голос его обессилел и сошел на невнятную хрипоту. От ужаса он онемел, и то, что он так отчаянно искал, корпя над своими книгами, которыми был доверху набит его старый сундук, теперь умрёт вместе с ним.

Ибо я, сам того не зная, принес с собой Желтый Знак!

Холодный ветер ворвался через распахнувшуюся дверь, при этом огни свечей даже не вздрогнули, и не всколыхнулись тени, когда слепящие лучи разлились по комнате. Я знал, что этот непостижимый свет погубит меня, отправив мою душу в сумрачную Каркозу, куда пришел сопроводить нас обоих Король. Шелковая маска, скрывающая его лицо, явилась взору моей обреченной души, поскольку телесные глаза мои утратили способность видеть навсегда.

Уже взошла большая полная луна, и звезды высыпали всюду, распространяя по небу черный свет. Среди созвездий я нашел Гиады, их воспевают здесь – в стране заблудших душ. И шквал аплодисментов напомнил мне о том, что скоро выход Короля. Уже я слышу, как он восходит, ступая мягко, как бесплотный дух, на сцену.

Шелест мантии предваряет его появление на берегу Хали. Сырой туман наплывает и стелется у ног Короля, когда он снимает маску. Зрительный зал благоговейно молчит. Непомерный восторг и запредельный ужас наполняют меня…

Низкие клубящиеся облака в неоглядной дали озаряются всполохами молний, ударяющих в шпили башен на горизонте. Страшный голос, рокот которого, подобно грому, разливается в бездонном, залитом багрянцем небе и сотрясает землю, произносит:

«Да начнется игра».

А затем, открыв свое лицо, озаренное невыносимым светом, Он молвит шепотом:

«Каркоза вечна, как и ты, дитя».

И шепот его звучит, как морская волна, ударившая в риф с раскатистым гулом. Зрительный зал взрывается залпом оглушительных оваций.

«Виват! – выкрикивают заблудшие души. – Виват! Виват!»

Кунак-Сурут

Антон Темхагин

Валерка не помнил, когда это все началось. Ну разве что только примерно, хотя точный день не назвал бы. Но что он знал наверняка, так это то, что все изменилось после поездки в Вертаново. Тогда они собрались всей семьей: мама, папа, старший брат Макс. Все, как обычно, но вот только та поездка обычной точно не была – в этом Валерка не сомневался.

Ну, хотя бы потому, что он вообще не помнил, когда они выехали и как добирались до поселка. И сам поселок в памяти тоже не отложился, лишь дорога обратно да смутный образ мрачной стены леса, из которой вырулила их машина – вот как раз в тот момент Валерка как будто проснулся.

Дальше тоже все было как в тумане – они очень долго ехали, несколько дней, наверное, папа все время сидел за рулем и почти не спал. Валерка вспоминал остановки на заправках, те редкие часы, когда папа все-таки отдыхал, а мама в это время тревожно всматривалась в окна, будто опасаясь кого-то там увидеть. Обычно разговорчивый и веселый Макс лишь мрачно глядел на маму и крепко сжимал Валеркину руку.

Позже мама сказала, что в те дни Валерка болел (затемпературил, когда они уже успели выехать из города), а потому и не помнил ничего – бредил все время и постоянно проваливался в сон. Ну а на вопросы про обратный путь родители и вовсе отвечали неохотно, даже сердились почему-то. Макс сказал, что тогда Валерке стало лучше, но все равно не до конца, так что мрачный лес, долгая дорога и остальные странности ему просто привиделись. Ну или приснились, это уже не важно.

Валерка бы и готов был в это поверить, но с той поездки в их доме все изменилось, и эти перемены мальчика пугали.

В первые дни после возвращения все было почти как раньше, разве что мама с папой ходили мрачные и дерганные, да и брат казался нервным – разговаривал мало и часто молча пялился в окно. Но все же в доме все стало как-то не так – Валерка чувствовал это, но не мог понять, что именно его беспокоит. Будто в самом воздухе повисло что-то – нечто тяжелое, тягучее и темное.