Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том II

Неизвестный сотрудник института исступленно вопил, выкрикивая в холодящем кровь сочетании взрывов воистину демонического хохота и словно десятков разных рыданий невнятные сочетания звуков, до дрожи напомнившие исторгнутые перепуганным Акулиным выражения. В конце записи раздался омерзительный булькающий звук, о природе которого никто старался не задумываться.

Здравый смысл подсказывал одно: пора тихо возвращаться на корабль и быстро отплывать назад, на безопасные просторы человеческой цивилизации, не оставаясь более на её ледяном отшибе, где не всажен намертво современный прогресс и где обыкновенно происходят самые невообразимые и решительно не подвластные человеческому разумению явления.

Здесь было зло, с которым никто никогда не сталкивался, и я знал, что такое ничтожество, как несовершенное смертное создание наподобие человека, не способно противопоставить явившимся из кошмарных бездн просторов неизведанной Галактики что-либо серьёзное. Человечество сотворило огромное количество различного оружия, вот только поможет ли оно в тот момент, когда наша многострадальная планета окажется под атакой пришедших по наши территории и ресурсы иномирцев?

Однако в тот самый момент я беспокойно хмурился, и в голове моей не рождалось еретических помыслов. Всю жизнь свою я посвятил науке и давно привык искать рациональное обоснование всякому феномену, сколь бы странным и не вписывающимся в рамки известного он ни казался на первый взгляд, и потому тогда, вопреки всему, принял решение двинуться в третий корпус.

НИИ докладывал, что был обнаружен новый биологический вид, и я считал, что именно это открытие повинно во всех бедах несчастного селения. Если найденные учёными мужами твари вырвались на волю, то они ещё могли остаться поблизости. Не ведаю, говорил ли во мне гражданин, стремившийся защитить не подозревающий мир от невероятных опасностей, таящихся на крайнем севере, или зоолог, лелеющий мечту изведать новые звенья эволюции и изловить уникального представителя фауны.

Я увидел краем глаза дёрнувшуюся и мгновенно пропавшую фигуру, смахивавшую на человеческую, в одном из окон третьего корпуса. Тот человек двигался весьма странно, однако те неестественные, будто рваные перемещения, могли быть игрой моего воображения и обманом уставшего разума.

Моё устремление поддержали далеко не все, так что дальше направились три человека: я, мой ближайший друг, психическое состояние которого вызывало у меня опасение, и ещё один мой добрый знакомый, известный своими рациональными взглядами на окружающий мир. Пусть он и выказывал явное беспокойство сложившейся ситуацией, но, в отличие от прочих, не принимал мистических настроений и не поддерживал веры в деятельность непознаваемых высших сил.

Кое-какое оружие у нас с собой на случай непредвиденной ситуации было, но страх перед неизвестным врагом всё больше охватывал разум, и в какой-то момент я не мог сосредоточиться ни на чём, кроме невероятных фантазий о диковинных хищниках не то с океанского дна, не то из глубин мёрзлых почв.

В третьем корпусе на стенах, полу, потолке, а также на всех предметах обнаружился налёт желтовато-серебристой пыли, фосфоресцировавший неким своим внутренним свечением неизвестного цвета и оттенка, а вокруг сгущалась физически ощутимая эманация зла. Фантастические веяния вызвал не иначе как сумрак, царивший в опустевших коридорах средоточия ужаса, несмотря на то, что до наступления полярной ночи оставались долгие месяцы. Быть может, темнота сгущалась от отсутствия электричества и того, что стёкла окон изнутри оказались запачканы всё тем же серым налётом.

Всякая лаборатория, куда мы заглядывали, как будто минуты назад стала свидетелем развернувшегося побоища. Тысячи следов на желтовато-серой пыли я всеми правдами и неправдами силился проигнорировать, занятый поисками хоть какой-то информации о произошедшем.

Ступая по осколкам склянок и разбросанным измятым листам бумаг, я тешил себя спасительными иллюзиями здравого смысла, бездумно ожидая, что вот-вот откроется с рациональной стороны тайна безымянного поселения на самом севере страны; что правда будет страшной, мерзкой и кровавой, однако под ней окажется прочный фундамент торжествующей логики.

Я жаждал правды, и я её нашёл, проявив всю настойчивость, на какую только способен. Несколько, не иначе как чудом уцелевших, заметок одного из научных сотрудников НИИ, чьего имени миру не суждено узнать, насмешливо даровали нам с товарищами шанс заглянуть за плотный занавес мистических секретов, навалившийся на селение подле института и скрывший его за обволакивающим пологом первобытных страхов и опасений пред всем неясным и фантастическим.

Те заметки я способен и сейчас повторить дословно. И вот что они гласили.