Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том II

– Похвально, но хочу предупредить вас, что Фнургу-Сафн ещё не самое страшное, с чем я имею дело. Боюсь, что я его недооценил и поэтому погибли Майкл и его семья. Беда в том, что никому нельзя доверять, когда ведёшь подобные расследования. Окружающие могут решить, что ты сумасшедший и запереть тебя в психушку. Поэтому такой помощник, как вы, мне бы очень пригодился. Ну а теперь самое время отдохнуть и выпить!

***

На следующий день я принёс домой несколько больших коробок с настольными играми. Ещё через день купил кучу совершенно ненужных мне вещей.

На третий день Хэвлок незаметно подкрался ко мне и защёлкнул на запястьях наручники. Я недоумённо взглянул на него, а вот он смотрел в ответ совершенно невозмутимо.

– Значит, Майкл умер сразу? – спросил он.

– Да. Мгновенно, – подтвердил я.

– Теперь понятно, где прятался всё это время Фнургу-Сафн. В вашей голове, коллега.

– Вы что, с ума сошли, что ли? – я затряс скованными руками. – Освободите меня немедленно!

– Не волнуйтесь вы так, на начальной стадии Фнургу-Сафн изгоняется просто элементарно, – успокаивающим тоном сказал Хэвлок

И вдруг быстро приложил к моему лбу амулет в виде морской звезды. Я опять потерял сознание.

Когда я очнулся, руки были свободны, а из головы исчезли странные мысли. Хэвлок сидел у камина, курил и пристально наблюдал за мной.

– С возвращением, – улыбнулся он мне.

Тёмные, цветные, голодные…

Марина Мельникова

Когда сын умер, часы остановились. Андрей обнаружил это, придя домой из больницы. Тишина была странной и неуместной. Захотелось сбежать, что Андрей и сделал.

Потом он несколько часов бродил по улицам и думал, вспоминал, пытался сообразить, как принять факт ухода из жизни последнего родного человека.

Давно стемнело, а Андрей никак не мог заставить себя идти домой. Он вышел на набережную, спустился на песчаный берег и замер у самой кромки воды. Холодный ветер продувал насквозь. Фонари остались позади, человеческий гомон почти смолк, и Андрей вдруг оказался наедине с миром холодной реки и почерневшего неба с красной полоской заката на горизонте. Андрей запрокинул голову навстречу громадной вселенной, смотревшей на него сверху первыми звёздами. И в этот момент остро ощутил всю мимолётность и игрушечность маленьких бед и катастроф, разрывающих людские сердца.

А ещё Андрею подумалось, что где-то там, в пустоте, летит теперь его Данька. Впервые за день пришла боль. Обжигающей пощёчиной разлилось осознание потери.

Надо было идти домой, но Андрей всё медлил. Убежать от боли, остудить раскалённую иглу в сердце тёмной водой казалось очень заманчивым. Кто его осудит? Наконец Андрей развернулся и пошёл прочь. Надо было как-то организовать похороны и прочее.

***

Кроме Данькиной классной руководительницы и троюродной тётки звонить оказалось некому. Обе обещали быть.

Андрей откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Хотя взгляд неизбежно съезжал на приоткрытую дверь в комнату сына. Зайти туда Андрей сегодня не смог. Поэтому сейчас и разглядывал полинявшую побелку, вспоминал пять стадий принятия неизбежного, гадал, на которой находится. Отрицание? Депрессия? Пожалуй, его состояние не подходило ни к одной из стадий. А рассказать об этом было некому. Даже словом перемолвиться не с кем. В этот город они с Данькой переехали после несчастного случая с Ниной и ни с кем не успели толком познакомиться.

А потом случилась авария. И после четырёх дней борьбы Нина забрала сына к себе. Обвинять мёртвую жену было, конечно, глупо и стыдно, но Андрей ничего не мог с собой поделать. Иррациональное ощущение предательства не покидало.

Они ушли. Они вместе.

А он остался один. Этот факт оглушал.

***

Похороны и поминки Андрей почти не запомнил. Что-то происходило. Кого-то опустили в землю. Кто-то плакал, кажется, классная руководительница.

Отложились в памяти только четыре красные гвоздики на холмике рыжей земли да жизнерадостный щенок сторожа, носившийся вокруг.

Позже, вечером, Андрей опять ускользнул из дома и направился в сторону реки. Уже на выходе из двора обернулся – посмотреть, не оставил ли свет, и дом показался ему огромным чёрным спрутом с жадно извивающимися щупальцами. Впрочем, видение быстро пропало.

Спустившись к реке, Андрей уселся на отсыревший песок. Мерный плеск каким-то удивительным образом унимал боль. Здесь, на берегу, всё казалось проще и естественней. Даже смерть.

Чернота в небесах густела, а звёзды наливались светом. Свет свивался в длинные колышущиеся, как водоросли, нити. Они спускались к Андрею, касались плеч, скользили по куртке, впивались в ладони. Каким-то образом эти нити высасывали его горе, оставляя оцепенение.

Вздрогнув, Андрей проснулся. Нити прыгнули вверх и пропали. Андрей поднялся. Одежда отсырела, ладони чесались. Похоже, он умудрился задремать. Становилось совсем холодно, пора было домой. Уже подходя к своему двору, Андрей осознал, что душевная боль и в самом деле уменьшилась.

***